— По телевизору всегда звонят девять— один— один! — рыдала она потом, дергая себя за локоны завитого сценического парика. — Откуда мне знать, что у нас не такой номер, как в Штатах! По телику-то не говорили! А вы знали?..
Все происходящее сильно отдавало дурным фарсом. Что очень символично — ведь в момент приступа отец как раз проводил генеральную репетицию «Доктора и графини», фривольной французской комедии. Я помню все до мелочей. Я почти забыла, как выглядел отец при жизни, но предельно ясно помню его смерть.
Актеры уложили его на бутафорскую кровать с пологом. Над ним склонился врач, точь-в-точь как над Гордоном в кафе «Pain et Beurre». Но, увы, папин врач, доктор Пьер Ротшильд, с почтенной седой бородой и в цилиндре, в миру был бухгалтером по имени Джим Флэтмен.
Мистер Флэтмен старался изо всех сил. Он вдувал и выдувал воздух и жал папе на грудь. Но что может бухгалтер знать об искусственном дыхании?
— Хотел ведь, всю жизнь хотел пойти на курсы первой помощи! — стонал он после и бил себя в грудь. — Но увяз в налоговом законодательстве. Правительство само не знает, что творит. Каждую неделю новые законы и поправки!
Мне было десять лет, и незадолго до того я с похвальной грамотой закончила курсы Красного Креста при нашей школе. Неделю напролет я зажимала нос моей подруге Элисон Ричардсон, дула ей в рот и давила на грудь. Поэтому я поняла, что мистер Флэтмен делает что-то не так. Я только не могла сообразить, что именно. Я думала об одном: фальшивый доктор порвал папину любимую рубашку, чтобы добраться до его груди, и папа страшно расстроится. Рубашка была фланелевая, в красную клетку, с большим карманом.
Я хотела что-то сказать. Я пыталась, но слова не шли. Папино сердце совсем не билось, зато мое колотилось вдвое чаще, чем нужно. Потом я поняла, что воздух, который мистер Флэтмен вдувает в папу, тут же выходит обратно. Но было уже поздно.
Мистер Флэтмен попросту забыл зажать папе нос. Только и всего.
Гордону Стори повезло больше, чем моему отцу. У него был не только настоящий врач, но и телефонная поддержка. Официантка точно знала номер «скорой помощи». Я тоже делала свое дело: не покладая пальца жала на автодозвон. Я вызывала Гордона по мобильной связи. Вызывала из небытия.
Я названивала с работы, потому что посеяла адрес его «Школы Решительного Шага», который нацарапала на каком-то клочке. Мы с Гордоном должны были встретиться в два часа.
Шейла хотела, чтобы я прошла все двенадцать сеансов его курса и потом описала свой опыт. Для чистоты эксперимента я не сказала мистеру Стори, что я журналистка и собираюсь о нем писать, и оставила ему домашний адрес, а не рабочий. Вообще-то это было нарушением журналистской этики. У меня есть подруга, которая нажила крупные неприятности из-за статьи о гадалках и предсказателях. Она обращалась к ним, скрыв свою профессию, а потом разоблачила одну гадалку в своей статье. Цыганка подала на журнал в суд, и в результате ее мрачные предсказания о будущем моей подруги (смена работы и проблемы с деньгами) сбылись до последнего слова.
