Таким критиком и был прежде всего Писарев. Эта особенность его дарования особенно явственно проявилась в статьях, посвященных Базарову, Рахметову и Катерине из «Грозы» Островского. Эти три характера, раскрывавшие, по убеждению Писарева, ведущие тенденции жизни действительной, — излюбленные герои его критики. Он возвращается к ним снова и снова, посвящает им свои наиболее значительные, программные работы: «Базаров», «Нерешенный вопрос» («Реалисты»), «Новый тип» («Мыслящий пролетарий»), «Мотивы русской драмы», «Посмотрим!». Эти характеры дают ему возможность выносить на обсуждение публики коренные вопросы жизни и исторической судьбы России в драматических условиях второй половины 60-х годов. Собственно говоря, споры об этих характерах, которые он вел в первую очередь с «Современником», были для Писарева общественным диспутом о стратегии и тактике революционно-демократического движения, о путях и методах освободительной борьбы в условиях пореформенной реакции и спада революционной борьбы. Не случайно писаревская «теория реализма», являющаяся его ответом на центральный вопрос эпохи — о путях борьбы в условиях, когда массы спят, — была сформулирована им в статье «Реалисты», посвященной разбору романа «Отцы и дети».
В основании этого общественного диспута о путях борьбы в изменившихся условиях лежит писаревский спор с Добролюбовым, который он вел на всем протяжении второй половины шестидесятых годов. Общеизвестны категоричные писаревские слова: «Если бы Белинский и Добролюбов поговорили между собой с глазу на глаз с полной откровенностью, то они разошлись бы между собой на очень многих пунктах. А если бы мы поговорили таким же образом с Добролюбовым, то мы не сошлись бы с ним ни на одном пункте».
Впрочем, в том же 1865 году Писарев утверждал, казалось бы, и нечто противоположное: «Критика Белинского, критика Добролюбова и критика «Русского слова» оказываются развитием одной и той же идеи, которая с каждым годом все более и более счищается от всяких посторонних примесей», — видите, с какой осторожностью надо относиться к категоричности иных писаревских суждений!
Самое парадоксальное, что и в том и в другом утверждении есть своя истина — идеи Писарева и публицистов «Русского слова» были не повторением, но в известной мере развитием идей Добролюбова в новой исторической ситуации. Писарев и в самом деле расходился с Добролюбовым — не в главном, но весьма в существенном: в оценке революционных возможностей крестьянства, а отсюда и в понимании «образа действий», революционной демократии применительно к условиям второй половины 60-х годов. Это различие выявилось прежде всего в диаметрально противоположной оценке Добролюбовым и Писаревым характера Катерины из «Грозы» Островского.
