Проснулся он от слабого запаха смолистого дыма — в печке, потрескивая, разгорались сосновые дрова. Чурила уже покрошил на противень сохачье сердце, остатки легкого, а в котле заваривал похлебку из мелко нарезанных кусочков мяса. Спросил, пристраивая противень на таган:
— Медку принести, голову поправить?
Серик проворчал:
— Последнее дело — пить с утра… Да и в дорогу мне… Когда хмель выходит, шибко холодно становится…
— Ну и правильно… — усмехнулся волхв. — Твой отец таким же был: с вечера жбан меду выцедит, а с утра — как огурчик… Хотя… Дурная примета — оставлять недопитое… Там, со вчерашнего, в жбане осталось…
— Щас, на двор только сбегаю… — пробормотал Серик.
— Ты только в прорубь с разгону не ныряй, — проговорил волхв, — я малость промахнулся, и на мелком месте ее продолбил. Все руки не доходят, на другом месте продолбить…
Посидев в уютном нужнике, Серик скинул рубаху и принялся кидать тяжеленное дубовое бревно, на котором волхв рубил травы и колол дрова. Задушено хекая, швырял вперед, вытягивал из снега, и пружинисто распрямляя спину, швырял назад, или подкидывал высоко вверх и ловил на плечи, ловко пружиня ногами. Пудика четыре-пять бревешко весит, удовлетворенно подумал про себя, когда тело раскраснелось, налившись упругой силой. Но мешок с песком несравненно приятнее… Все ж таки ободрался одним местом о бревно…
Добредя до проруби, разбил специальной колотушкой наросший за ночь ледок, и, скинув сапоги с портками, слез в воду. Ноги тут же уперлись в песчаное дно. Н-да… Едва по бедра… Серик присел, ощущая, как поджимается живот от холода. Течение было сильным, струи обегали бока и плечи, будто русалки гладили своими ледяными ладонями… Взревев медведем, Серик взметнулся из проруби и помчался к избе, размахивая одеждой.
Увидя его, волхв рассмеялся:
— Экий ты еще стригунок, Серик… Одевайся, да садись к столу… Ты нынче же надеешься до дому доехать?
Натягивая штаны и рубаху, Серик проговорил раздумчиво:
— Вряд ли… Шибко тяжелый груз…
— Да-а… Добыча завидная… — протянул волхв. — А я думал, ты быка завалишь…
— Эт, почему же? — удивился Серик.
— А потому, что молодой ты и глупый…
— Ну, не завалил же быка!.. — ухмыльнулся Серик.
— Эт, потому, что уже поумнел маленько. Да и не велика ценность такого трофея… Кабы он с рогами был…
Серик засмеялся:
— Вот ежели бы я к тебе осенью на охоту приехал, то, поди, и соблазнился бы таким трофеем. А безрогая сохачья голова ничем от коровьей не отличается…
