— На стол накрывать!
Серик робко возразил:
— Не надо на стол… Скоро ж пир княжий… Да и по делу я…
Реут рявкнул:
— Не надо накрывать, принесите вина фряжского!..
Вскоре вплыла дородная женщина, с подносом, заставленным тонкими фряжскими кубками, прозрачными, как осенний лед на ручьях, серебряными кувшинами, тончайшей работы. Серик знал, что жена Реута умерла четыре лета назад, так что, кто эта тетя — не трудно догадаться. Расставив угощение на столе, она молча уплыла. Реут налил два кубка, поднял свой, подождал, пока Серик поднимет свой, слегка коснулся своим кубком Серикова, послышался мелодичный звон. Усмехнувшись, Реут сказал:
— Фряжский обычай… Означающий; мол, в кубке яда нет… — выпив кубок до дна, он поставил его на стол, и выжидательно уставился на Серика.
А Серик, глядя в стол, медленно заговорил:
— Я в войско пошел, чтобы чести добиться… И бился доблестно, знамя взял, воеводу печенежского чуть не попленил…
Купец медленно наклонил голову, сказал:
— Знаем, уже наслышаны о твоих подвигах…
— Я боярство хотел заслужить! — с отчаянием почти выкрикнул Серик.
Купец удивился:
— Нашто тебе боярство?! Батута — не беден, да и мастер хороший. Скоро еще богаче станет. Да и на тебе, ишь, золотой пояс…
И Серик, будто в прорубь вниз головой, бухнул:
— Я чести добивался, чтобы просить у тебя Анастасию!
Купец медленно протянул руку, наполнил кубки, взял свой. Серик сидел не двигаясь. Реут кивнул:
— Да ты пей, пей… Доброе вино… — и, подавая пример, опрокинул свой кубок.
Серик машинально выпил, поставил кубок на стол. Поднял голову. Купец смотрел на него остро, испытующе, наконец, медленно выговори:
— Как я уже говорил, вы с Батутой достойные люди, и своими руками можете богатство добыть. А породниться с достойными людьми — нет урону купеческой чести. Только вот я в толк не возьму, почему ты сам пришел просить Анастасию? Почему старший в роду не пришел, Батута?
Серик тихо вымолвил:
— Батута не старший, мать старшая… А она ни за что не позволит мне раньше Батуты жениться… А Батуте она уже которое лето невесту найти не может, все привередничает…
Купец долго раздумывал, уставясь в стол, наконец, медленно заговорил:
— Оно, конечно, не гоже купцу отдавать дочь за такую буйную головушку… Вот если бы ты в купцы вышел…
Серик изумился:
— Дак я бы вышел, только с чего начать — не знаю… Да и капиталу не хватит, хоть и лежат у меня в сундуке три кошеля золота…
— Ну-у… Три кошеля золота… Я знаю людей, которые с кошеля серебра начинали, теперь караваны лодий в Сурож гоняют… А ты сослужи мне службу и махом в купцы выбьешься!
