Реут спросил насмешливо:
— Ты откуда, такой красавец?
Человек нагнулся, черпнул пригоршней воды, умылся, только после этого проговорил:
— Из Царьграда иду…
— Так вот и идешь, пешочком?
— Чего ты зубы скалишь?! — вдруг озлился оборванец. — Купец я из Смоленска. Я, может, побогаче тебя буду! Ты на такой невзрачной ладейке плывешь, а я на пятью ладьях ходил в Царьград!
— Ладно, ладно… Все, не скалюсь я… — примирительно проговорил Реут.
Человек вдруг бухнул, будто обухом оглоушил:
— Нет больше Царьграда!
— И куда ж он провалился? — машинально спросил Реут.
— Тьфу ты! — в сердцах плюнул оборванец.
— Да эт я машинально ляпнул… — медленно выговорил Реут. — А ну залазь в ладью!
Оборванец перевалился через борт, ладью отпихнули на быструю воду, но за весла никто не взялся, сгрудились вокруг оборванца, напряженно глядя на него со всех сторон.
— Звать то тебя как? — участливо спросил Реут.
— Торгом прозвали… — обронил купец, опускаясь на лавку возле мачты.
— Что, так торговаться любишь?
— А ты не любишь? — едко спросил Торг. — Вот потому и плаваешь на такой невзрачной ладейке. А товару! С гулькин нос…
— Ладно, ладно… — Реут добродушно рассмеялся. — Давай, рассказывай…
Торг проворчал:
— Дайте хоть перекусить чего-нибудь! Который день лягушками да сырой рыбой питаюсь! Которая в лужах осталась…
Кто-то сунул ему в руки половинку гуся, оставшегося с завтрака. Отворотив ногу, он в миг оставил голую кость, довольно вздохнул, кто-то сунул ему в руки полный ковш меда, он его опорожнил одним духом, и только после этого начал рассказ, то и дело отщипывая от гусиной тушки пластики мяса и суя их в рот. Впрочем, рассказу это почти не мешало.
— Аккурат апрель месяц только начался, подступили к Царьграду латиняне, в невиданной силе… Обступили весь город, мышь не проскочит…
Реут недоверчиво проговорил:
— Бывал я в Царьграде… Это ж какой силе надо быть, чтобы такой громадный город обложить?
— Будешь перебивать — ни слова не скажу! — озлился Торг, и надолго замолчал, жуя мясо.
Реут примирительно выговорил:
— Ну ладно, ладно… Все, молчу…
— Мы впопыхах загрузили ладьи товарами, что наторговать успели, только отчалили, как в гавань вошли латинские корабли… Видимо невидимо! Мы подумали, тут нам и смерть пришла. Ан, нет! Не тронули нас почему-то латиняне. С ладей мы все и видели. В двенадцатый день апреля пошли латиняне на приступ, да в тот же день и взяли город! А мы от греха подальше погребли прочь. Мимо корабля латинского проходили, с него спросили, по-германски: што, мол, за люди? А я возьми, и бухни, тоже по-германски: што, мол, германские купцы… Может, потому и выпустили? Мои ж ладьи германские мастера ладили…
