Не нравилось Корнилу это убийство.
Один из воинов воскликнул:
— Смотрите, господин!.. — и указал князю в сторону Сельца.
Все обернулись.
От Сельца через вспаханное поле, держась за бок, бежала старая женщина.
— Наверное, жена Аскольда, — догадался Корнил.
Святополк усмехнулся:
— Летит бабочка на огонек…
Женщина бежала молча. Она спотыкалась, падала; поднявшись, опять бежала. Не сводила глаз с замерших посреди поля всадников. Наверное, искала стоящего среди них Аскольда. Но не видела его. И все смотрела, смотрела. Бежала…
Всадники разомкнули круг, дали дорогу.
Увидев лежащего Аскольда, женщина охнула и, задыхаясь, упала ему на грудь. Беззвучно залилась слезами…
Всхрапывали кони.
Женщина оглянулась. Она остановила взгляд на Святополке. Вероятно, потому, что тот был в крови. Женщина не могла не догадаться, в чьей он был крови.
Посмотрев в глаза Святополку, женщина отвернулась, обняла залитую кровью грудь Аскольда.
— И этой бабочке сгореть!.. — бросил Святополк.
Тогда несколько молодых воинов, особенно нетерпеливых и злых, спешились и убили женщину, так и не сказавшую ни слова.
Корнил смотрел на своих воинов без одобрения. Ему не нравилось это убийство. Корнил не видел в этом убийстве смысла. Десятник, наверное, был противен в этот миг сам себе. Свой меч он тихо вложил в ножны; а обычно он вгонял его с шумом и молодечеством.
Мрачное настроение Корнила не укрылось от князя. Князь был хоть и молод, но очень внимателен к таким вещам, как настроение его приближенных.
Наверное, Мстислав решил проучить Корнила. Князь был из тех, кто вышибает худое худым — клин клином то есть. Коли тебе плохо, он сделает, чтобы было еще хуже. Тогда быстро перегоришь…
Глядя на Корнила, Мстислав удивленно повел бровью:
— А зачем ты убил этого человека?
— Как зачем? — опешил десятник. — Вы же сами сказали, господин!..
— Ничего я не говорил, — посуровел князь.
Корнил прикусил губу, потом указал на киевлянина:
— Ну, хорошо! А Святополк-то говорил…
— Я говорил о бабочках, — с ядовитой улыбкой возразил Святополк.
Десятник так и вспыхнул от досады и потаенного гнева. Он хотел еще что-то сказать, уже прикрыл дырку в щеке, но не нашелся, как, какими словами выгородить себя.
Мстислав, однако, скоро натешился и сжалился над ним: проезжая мимо, снисходительно потрепал по плечу:
— Не терзайся, Корнил! Дело сделано… с моего одобрения. Кому он нужен — этот старый Аскольд?.. Зато другие теперь сговорчивее будут.
Корнил вздохнул с облегчением и благодарно, преданно посмотрел на молодого князя.
