Глеб подумал, уж не случилось ли чего в Сельце?
Он выглянул из кустарников и увидел: Сельцо на месте, а поблизости в поле — ходит стадо. Вид этого стада успокоил Глеба: кабы что произошло дурное в Сельце, не был бы столь безмятежен пастух. Но пастух спокойно ходил за стадом. И только косматый пес злобно рычал, поджимал хвост и жался к ногам хозяина. Пес все время косился на лес.
Опять удивился Глеб, покачал головой: что-то здесь было неладно!..
Глебу вовсе не нужно было входить в Сельцо, чтобы поговорить с братьями. Достаточно было показаться ему на опушке. И если братьям есть что сказать, они быстро к нему явятся. Так подумал Глеб и вышел из кустарника.
Пастух, завидя его, даже присел от неожиданности. Потом со всех ног бросился в Сельцо.
Глеб не ошибся. Скоро он увидел Фому — самого старшего брата. Тот торопливо шел полем, настороженно оглядывался. Видно, много чего хотел сказать — очень поспешал старший брат.
Еще издали он крикнул:
— Хорошо, что ты пришел, Глеб. Есть к тебе разговор.
Глеб улыбнулся:
— Радостно слышать, что братья вдруг вспомнили обо мне.
Но Фома не улыбнулся в ответ, смотрел с укором:
— Ты, Глеб, рано радуешься! Если б знал, что тут творится, не улыбался бы.
Глеб пожал плечами:
— Вижу — на месте Сельцо. Что ж еще!..
Брат остановился на некотором отдалении: руки не протянул Глебу, не обнял его, не сказал приветливого слова. А сразу повел такие речи:
— Ты, Глеб, там где-то начудил, убил, верно, кого-то. А мы, получается, за то в ответе. Мстислав послал по деревням Корнила с войском. Тот всех трясет и приставляет нож к горлу и спрашивает: «Где Глеб?..». Особо нам с братьями досталось. Все вверх дном перевернули. Кирилла и Андрея даже избили. И всех нас грозился Корнил вообще убить, если не скажем, где ты, Глеб, прячешься…
— И что же? — спросил Глеб.
Фома чуть не в мольбе протянул к нему руки:
— Глеб! Пойди к Мстиславу и повинись. А то сразу к князю Владимиру пойди. Давно намекает старый князь, что хотел бы видеть Воина в своем войске… Старый Владимир пожурит и простит… Сдайся им, Глеб! Не надо никому мстить. Этим уже ничего не изменишь. Отца с матерью из могилы не поднимешь. Нам только испортишь жизнь. Да и сам где-нибудь голову сложишь по-глупому…
Глеб не смог скрыть обиды:
— Да, нелегко приходится Воину одному! Кабы были у него братья, все бы сложилось иначе. Но у Воина на беду — сплошные сестры!
Фома досадливо скривился:
— Ты, Глеб, в словах не витийствуй. Меня словами не прошибешь. Я пожил уже и многому знаю цену. Согласен, мужество твое дорогого стоит. Но ведь платить-то, выходит, нам. Ты начудишь и спрячешься, а мы, братья твои, все время на виду, — и он опять просил чуть не слезно: — Пойди к Мстиславу, брат, повинись. Корнил говорит: ждет тебя Мстислав…
