Я назвала аварийщикам личный код и фамилию, быстро доложила о смещении эпицентра. Секретарша не сводила глаз со спорщиков в холле. Глянула на меня, подмигнула, что-то переключила в селекторе, и нам стало слышно разговор.
— Вы вправе выбрать награду, — сказал оборотень.
— Я прошу истинное имя, — ответил вампир.
— Что?! — переспросил оборотень.
Секретарша испуганно пискнула.
— Истинное имя, — голос у вампира дрогнул.
Реально волшебническое или истинное имя ничем не отличается от паспортного и никакого особого значения не имеет — не даёт дополнительных сил или умений, никак не влияет на судьбу, через него нельзя навести ни порчу, ни благословение. Всего лишь древняя традиция, вопрос престижа. Но жители волшебного мира вопреки очевидности пытаются представить его как нечто драгоценное и уникальное. Обладатели истинного имени скрывают его как великую тайну и в тоже время хвастаются его наличием везде, где надо и не надо. Те, у кого истинного имени нет, из кожи вон лезут, чтобы удостоиться церемонии наречения.
Вампирам истинное имя не положено. Дарул должен был сделать для Совета Равновесия что-то невероятное, настоящий великий подвиг, чтобы осмелиться просить о церемонии наречения.
— Исключено, — отрезал оборотень и холодно добавил: — А за вашу наглость и оскорбление устоев волшебного мира вы не только лишаетесь заслуженной вами награды, но и получите суровое взыскание.
— Слушаюсь, — ответил вампир.
Я на мгновение задохнулась — узнала голос Роберта. Каким будет взыскание, представить не трудно: самая горячая точка передовой или инфернального прорыва, гарантированная смерть. Вампир, дерзнувший сказать об истинном имени, должен умереть.
Секретарша глянула на меня в испуге. Свидетелей такого разговора тоже ничего хорошего не ждёт.
— Сейчас вы пойдёте в карцер базы, — приказал оборотень. — Дальнейшую вашу судьбу решит трибунал.
— Слушаюсь, — ответил Роберт. Голос безжизненный, равнодушный. Приговор в таких судилищах предрешён заранее.
Но Роберт всё-таки попытался разбить свои кандалы, потребовать должного.
Оборотень жестом велел ему уходить.
Я спрыгнула с балкона в холл.
— Не торопитесь, уважаемый, — сказала я оборотню. — Ничего противозаконного Кох не сделал, так что о трибунале и говорить нечего. И его адвокат Павел Лопатин — слышали о таком? — с лёгкостью докажет как полную невиновность Коха, так и превышение вами служебных полномочий.
— Дробышева, — скривился оборотень. Это оказался незнакомец с полосы препятствий. — Ну что ты за склочная баба такая, ни один столичный скандал без тебя не обходится.
