Остерману было поручено объяснить всем друзьям России, что императрица от Швеции ничего не желает кроме нейтралитета. В то же время она приветствуют внутреннее шведской нации приращение и благосостояние" и готова ему содействовать. В отношении королевской семьи необходимо было, не доводя дело до открытого разрыва, попытаться отстранить монархов, в особенности королеву, от участия в грядущих политических событиях. Очень хорошо было бы попытаться разорвать франко-шедский союзный договор, но в Петербурге полагали, то это вряд ли возможно.
Сейм открылся в январе 1765 года. К этому времени Стокгольме уже находился английский посланник, привезший с собой 13 тысяч фунтов стерлингов и постоянно советовавшийся с Остерманом. Готовился к сейму и прусский представитель. Денег ему король не дал, но у него была особая задача. Поскольку Фридрих II приходился братом Луизе Ульрике, он должен был через своего посланника по-родственному уговорить королеву не вмешиваться в политику. Объединенные усилия скоро дали свои плоды. Господствующие позиции на сейме оказались в руках англо-русской партии.
В августе сейм единогласно принял решение упразднить поправки 1756 года к конституции. Все попытки королевской партии и французского посланника добиться расширения прав монарха оказались тщетными. Основная задача русской дипломатии в Швеции была достигнута, с чем Панин и поздравил императрицу. Но неожиданно сложилась интересная дипломатическая комбинация, дававшая надежду на еще более значительные результаты. Главное, чем союз с Францией привлекал Швецию, - это субсидии. Однако, поскольку денег у французского правительства после Семилетней войны было мало, оно выплачивало субсидии неохотно и задолжало Швеции 18 миллионов ливров. В Версале на представления из Стокгольма не реагировали и отдавать обещанные деньги не торопились. Шведских политиков это, естественно, сильно обижало. Таким образом, франко-шведский союз дал трещину, которую можно было расширить. Панин считал, что единственный способ разорвать союз - это заменить французские субсидии английскими. В Лондоне к этому предложению отнеслись без понимания. Однако вскоре выяснилось, что, во-первых, в Стокгольме не догадываются о категорическом нежелании Англии давать субсидии и продолжают надеяться на благоприятное решение этой проблемы. Во-вторых, у Англии обнаружился свой особый интерес к шведским делам.
Британская дипломатия, действуя в Швеции, стремилась не только нанести ущерб Франции или укрепить Северный союз и свои связи с Петербургом. Пожалуй, не меньше значение для Англии имел интерес экономический. И хотя позднее английские историки в этом усомнились, настойчивость тогдашней британской дипломатии именно в экономической области говорит сама за себя. Английские купцы давно и безуспешно пытались проникнуть на шведский рынок. Но система таможенных ограничений в этой стране была такова, что для британских товаров путь в Швецию был, по существу, закрыт. В то же время Англия находилась в сильной зависимости от импорта шведского железа. При таких обстоятельствах англичане решили добиться своего окольным путем. Они предложили Швеции заключить не субсидный, а союзный договор, включив в него пункт о предоставлении сторонами друг другу статуса наиболее благоприятствуемой нации в торговле.
