Но ко времени "опорожнения" польского престола настроение Людовика XV изменилось. Франция все еще не могла оправиться после Семилетней войны, казна была совершенно пуста. Противоборство же с Россией в Польше обещало быть предприятием трудным и дорогостоящим. Король хорошо помнил, как в 1734 году он безуспешно пытался утвердить на польском престоле, вопреки мнению России, своего тестя Станислава Лещинского. К тому же при Людовике XV у французской дипломатии была одна любопытная особенность. Король совершенно не доверял своим министрам и помимо официальных представителей за границей содержал там еще и тайных, с которыми вел секретную переписку. Причем политика, составлявшая "секрет короля", и политика официальная часто имели между собой мало общего. В конце концов его величество окончательно запутался в двойной дипломатии и, когда возник вопрос о польском престоле, просто махнул на него рукой.
Русский посланник в Париже князь Д.А. Голицын верно уловил суть происходящего и доносил Екатерине, что Франция "будет интригами своими перечить всем намерениям вашего величества; но... чувствуя, как мало ей надежды пересилить их, она теперь, не более как для одного виду, несколько, может быть, и поспорит, а наконец с радостью согласится на все, что ваше величество ни пожелаете, дабы показать, что она имеет в Польше большое влияние и без ее согласия ничто в Европе не делается".
Другой страной, от которой в польском вопросе следовало ожидать неприятностей, была Австрия. Австрийский канцлер граф Кауниц уже говорил русскому послу, что в Вене предпочли бы видеть на польском престоле одного из саксонских принцев. Впрочем, австрийцы на этом не настаивали, и, даже когда стало ясно, что Екатерина намерена сделать королем Понятовского, между двумя странами поддерживались внешне вполне дружественные отношения. Кауниц и императрица-королева Мария Терезия были согласны на любого короля, лишь бы не произошло изменений в государственном устройстве Польши.
Третьим источником опасности была Турция. Во внешней политике этой страны тоже были свои особенности. При дворе султана к европейским монархам относились если не с презрением, то по крайней мере довольно скептически. Блистательная Порта, например, никогда не опускалась до того, чтобы держать при европейских дворах своих посланников. Информацию о событиях в мире в Константинополе получали в основном от иностранных информаторов. Правда, презренные гяуры ухитрялись одни, и те же факты истолковывать совершенно по-разному, чем нередко приводили слуг султана в некоторое замешательство. Что касается событий в Восточной Европе, в том числе Польше и России, то основным источником сведений для Порты был крымский хан.
