Комната Марла ни звуком не отозвалась на мой настойчивый стук. Было уже время завтрака, коридоры были пусты. Я пнула напоследок дверь и направилась в столовую. Я не совсем представляла себе, как буду передавать это дурацкое письмо при Ольсе и всех прочих представителях клана Эресундов.
Я открыла дверь и вышла на балкон. Против моих ожиданий завтракать еще не начинали, в комнате почти никого не было, только Ольга и Гельда шептались о чем-то в конце стола, да возле лестницы стояли Ольса и Марл. Все четверо были уже в трауре, хотя Лейла и не считалась официально членом семьи.
В черном Ольса выглядела как-то странно. Непривычно. На ней было платье из черного бархата, самого простого покроя, с прямой юбкой и с рукавами до локтя. Честно говоря, черное ей невероятно шло, Ольса от природы была бледна, и белоснежная ее кожа словно светилась на фоне черного бархата. Марл был выше ее, правда, не намного. Это был парень двадцати двух лет, широкоплечий и узкобедрый, с гибкой стройной фигурой, со смазливым лицом. Льняные вьющиеся волосы распадались на две стороны округлого лица с загорелыми щеками, небольшим носом и голубыми глазами. Далеко не урод, но, по мне, это была какая-то кукольная красота — как целлулоидный пупс. Пухлые губы, ясные голубые глаза, льняная челка. Мечта любой девчонки, но только пока ей не исполниться тринадцать. Потом мы все начинаем мечтать о более качественных экземплярах.
Я и видела-то его до этого раза два, не больше, но зато успела выслушать о нем немало сплетен, и уже составила о нем свое — не слишком лестное — мнение. Хотя, может, я была несправедлива.
Ведь я принадлежала к иному миру, так непохожему на этот, где правят женщины. Стереотипы мужского мира так же владели мной, как и любым южанином-мужчиной, хоть мне и неприятно было признавать это.
Да и выросла я в таких вольных условиях, что проблема Марла, вынужденного подчиняться своей сестре, казалась мне довольно глупой. Мне-то всегда казалось, что подчиняются другим только те люди, которым не хватает сил самим определять свою жизнь.
Понимание — такая непростая вещь, иной раз мне кажется, что проще долететь до звезд, чем людям разного воспитания понять друг друга. Н-да…
Я замелила шаг и остановилась у верхних ступеней. Они не обращали на меня внимания.
— Она прекрасная, благородная девушка, — говорила Ольса, зло щуря глаза, — А ты поступаешь с ней, как последний подонок, морочишь ей голову, а потом бежишь к своей шлюхе. Я требую, — говорила она все громче, звенящим голосом, — слышишь, я требую, чтобы ты прекратил это раз и навсегда.
