Кейст положил руку мне на плечо и крепко сжал. Адраи обернулись и смотрели на меня одинаковыми черными блестящими глазами. Один из них, стоявший посередине, хотел что-то сказать. Его смуглое худое лицо напряглось, губы шевельнулись, но он смолчал, опустил глаза.
— Ты уверена? — спросил Геррети, взглядывая на меня как на сумасшедшую.
Я только посмотрела на него: как мне было объяснить свое безумие? У меня на душе было так тягостно. Но лицо Геррети вдруг изменилось, выразило какое-то почтение, с которым он обращался обычно к членам правящей семьи. Он слегка поклонился мне и отвернулся к своим подчиненным, продолжая отдавать указания.
Все заговорили и зашумели. Я надеялась, что мое сумасшествие больше никого не трогает, и я могу сходить с ума, как мне вздумается, но я ошиблась. Отвернувшись от Геррети, я вдруг наткнулась на холодные алые взгляды, устремленные на меня из полутьмы. Дарсай, подняв голову, что-то негромко сказал хонгу. Молодой Ворон наклонился к дарсаю, тот положил одну руку ему на плечо и, держась другой за стену, с помощью хонга поднялся на ноги. Он, похоже, собирался подойти ко мне, и, чтобы избавить его от этого, я сама пошла к ним. Лицо его ничего не выражало, и взгляд был холоден и спокоен, только рот кривился — словно от сильной боли. Он молчал, и я молчала тоже.
— Ты пойдешь с нами, — сказал он, наконец, тихим отстраненным голосом.
По моей щеке скатилась одинокая слезинка.
— Ты. Пойдешь. С нами.
Его мягкий голос разрывал мой мозг. Как странно, что Вороны на нашем языке всегда говорят с этими мягкими мурлыкающими интонациями, хотя их собственный язык очень резкий по звучанию — как карканье ворон.
Я взглянула в его глаза и потонула в их алой глубине. Мое сознание плыло, разваливаясь на части, разрушаемое принуждением извне. Перед моими глазами мелькнул каменный потолок. Потом все заволокла тьма, и я потеряла сознание.
Глава 9 Воспоминания.
Я очнулась в темноте. Черно-бархатное, глубокое, звездное небо покачивалась надо мной в такт неспешным толчкам телеги, на которой я лежала. Иногда каменный уступ заслонял звездную россыпь. Небо было огромно и страшно близко, оно окружало меня со всех сторон.
На горной вершине
Ночую в покинутом храме.
К мерцающим звездам
Могу прикоснуться рукой.
Боюсь разговаривать громко:
Земными словами
Я жителей неба
Не смею тревожить покой,11 —
вспомнилось мне.
Пахло сеном, душистый сухой запах щекотал мне нос. Слышен был только тихий топот множества лошадей, да где-то раздавался приглушенный каргский говор. Я лежала без движения, чувствуя себя так, как иногда, проснувшись среди ночи от глубокого сна, чувствуешь, что ты не в силах пошевелиться, словно, хотя мысль проснулась и бодрствует, тело еще спит. Я лежала без движения и смотрела в бархатную черноту — отдохновение для усталых глаз. Голова моя болела — не сильно, так, слегка. Я чувствовала себя странно опустошенной.
