— Была. Но в паспорте у нее печати не было. А Абдулкадир промышлял на своем «газоне» где-то в горах… Она и сейчас старается услать его работать куда подальше. В прошлом году Лешка Резаев весь зимник в Певеке провел!.. Н-да… Так насчет невинности: слепому видно — лапшу мне на уши вешала!.. Но, поверил я тогда. Это сейчас я шибко умный! "Успокойся, говорю, Насимочка, не насильник я какой. Женюсь на тебе, если ты, конечно, пойдешь за простого шоферюгу"… "Жить-то на что будем?" — всхлипывает Насима. Тогда я ей и сказал, что на Зеленом Мысу моя сберкнижка лопается от вкладов… Дело было улажено…
У Анюйска машина остановилась.
— Обед! — скомандовал Кравченко.
Был ли это обед, или — полдник, или — ужин — поди разберись! В рейсе по часам не ориентируются. Желудок — вот кто подает сигналы к остановкам.
Кравченко отвернул крышку термоса, себе налил в аллюминиевую кружку, Кучаеву — в крышку от термоса.
— Подкрепимся, Леонидьгч! Может, вы что-нибудь погорячее хотите? Спиртяжки вам налить? Не за рулем же!
— Что ты, Володя! — отказался Кучаев. — Уж потерпим до обещанной бутылки. Посмотрим, что там твоя Валюха сообразит!
— Потерпим, — засмеялся Кравченко, — и неожиданно, без всякого перехода, добавил, — люблю я свою Валюху. И с ужасом думаю, что было бы со мною, если б остался жить с той?!
— С Насимой Нуршиной? — подсказал Кучаев.
— С ней самой. У меня комната была на Зеленом Мысу и стали мы с Насимой жить-поживать и детишек ждать.
— Постой, ты ж говорил…
— Что замужем оказалась Насима?..
— Говорил. За Лешкой Резаевым, Только не расписаны они тогда были. Но все равно, муж он ей был. Самый настоящий… Да, так я о чем? Вот я и говорю, стали мы жить-поживать и детишек ждать. Не дождались. Может быть, были бы детишки, так по другому сложилась бы жизнь… Нет, не сложилась бы! Приехал однажды с рейса, а из ее постели… Из нашей постели выскочил шоферюга. В подштаниках. Н-да…
Максим покосился на пудовые кулаки Кравченко.
— Нет, нет, не тронул я его. За что? Сучка не захочет, кобель не вскочит!.. Оденься, говорю, нежным французом прикинулся, оденься, говорю, дружок, а то простынешь. Н-да…
— Разошлись?
— Тогда не разошлись. Любил же я ее. У меня так получается: женюсь — не люблю, а потом привязываюсь, что ли… Вот и с Валюхой так — жизни без нее не мыслю. И с той тоже так было… Все оправдание ей находил. Думал — случайность. Может, обманул тот шоферюга ее, горы ей пообещал золотые? На золотишко Насима падкая. На золотишко да на денежки! Н-да… но я оправдывал, пытался ее оп равдать. Мало ли какие казусы подкидывает жизнь! А наш брат на расправу скор — поспешит, а потом расплачивается всю жизнь… Н-да… Но с того дня стало мне в рейсах беспокойно. И к подначкам — а шоферня мастера на это дело! — чувствительным стал. Вам интересно это слушать, Леонидыч?
