— Молчишь, агент? — неприятно проскрипел Эрэф. — Корни, так сказать, пускаешь?
"Смотри-ка ты, Догадался…"
"Ваня" поймал его взгляд. Они долго смотрели друг другу в глаза, пока, наконец, Эрэф не мигнул.
— Ладно. Сам был когда-то такой же ершистый… Замнем для ясности, но ты подумай, Ваня, как это страшно — остаться без родины. Какой бы она ни была… Информацию мы от тебя ждем по-прежнему. До встречи.
"Он это так не оставит", — холодея, подумал «Ваня», представив неумолимую силу, которая стояла за спиной Эрэфа.
Он долго сидел так, пока до него не дошло, что Эрэф назвал его земным именем.
* * * *
— Такие вот сигналы, — Панацеев брезгливо отодвинул густо исписанную бумагу. — Обязаны отреагировать.
У Ивана рдели уши. Бумажка была безличная и очень неприятная. Начальнику отдела т. Иванову И.И. вменялось в вину подпаивание трудящихся с целью завоевания дешевого авторитета среди масс (посещение "Якоря"). Автор прохаживался по поводу однокомнатной квартиры т. Иванова И.И. - гражданина холостого, пьющего, делающего карьеру всеми правдами и неправдами. Т.Иванов, гласила бумага, работает на заводе без году неделя, к тому же беспартийный, а уже начальник отдела, тогда как работники службы с огромным беспрерывным стажем до сих пор прозябают на унизительных инженерских должностях. Самое страшное в этой истории то, что т. Иванова всячески поддерживает главный технолог т. Панацеев Б.П. Позор гражданину Иванову.
На бумаге стояла резолюция секретаря парткома:
"Тов. Панацееву Б.П. Прошу разобраться".
— Вот ведь как повернули, — Панацеев шлепнул по столу крепкой ладонью. — А что, Иван Иваныч, в «Якоре» был какой-то, э-э, дебош?
— Нет, — сказал красный, как рак, Иван. — Никакого дебоша не было. Мы там поели.
— С кем?
— С Булкиным.
— С Виктором… э-э-э?
— Николаевичем, — Иван вздохнул. — Он в тот день поругался с женой и был сам не свой. Не мог же я его оставить в таком состоянии.
— М-да. Вот теперь поди докажи, что не ты шапку украл, а у тебя украли… Это серьезная промашка Иван Иваныч. А компанию надо бы поменять. Не к лицу.
— Я не любитель компаний, Борис Петрович. Вы же знаете.
Панацеев развел руками — что ты, мол, меня агитируешь, я-то знаю, но «телега» — вот она, да еще с визой секретаря парткома.
— Ладно, — решительно сказал Панацеев. — За свои кадры будем драться, А этих бездельников с беспрерывным стажем, — он поднял бумажку за уголок двумя пальцами и тут же отпустил, будто обжегся, — гнал бы в три шеи, ей-богу, чтобы не разлагали коллектив… Да нельзя. Эти лоботрясы сразу побегут в местком, откопают характеристики, благодарности, потом тебе же поставят на вид. Кляузное это дело — увольнение… Значит так, — продолжал он твердо. — Вы, Иван Иваныч, руководитель. В быту держите себя строго. Это раз. Продолжайте работать, как ни в чем не бывало. Тем более, что ваша НИР может оказаться гвоздем сезона. Это два. Ну и насчет… э-э. У вас есть девушка?
