— Да все из-за вашего множества, — она вздохнула. Я ведь не разбираюсь. Говорят, что-то новое в науке. Говорят, что вас надо беречь. На Кольце очень неспокойно.
— Ах, вот оно что… Вот для чего я вам нужен. Ну что ж, тут я могу набить себе цену.
— Фи, Иван. Я в вас разочаруюсь.
— Ладно, не буду, не буду. Этого бы мне не хотелось. Последний вопрос Эрэфу-то что здесь понадобилось?
— Вы, — кратко ответила Света…
Вернувшись, Иван застал в своем кабинете Булкина. Задрав ногу на ногу, Витька обосновался в его кресле и болтал с кем-то по телефону.
— Ладно, Наталья, — сказал он наконец, — тут хозяин вернулся. Дать? Дома поговоришь? А может, все-таки дать? Тогда пока.
Витька бросил трубку и встал.
— Какая-то сволочь растрезвонила, что ты опять с этой мамзель встречаешься.
— Витька, — сказал Иван, — а ведь Светлана желает остаться.
— Ты хоть чего-нибудь соображаешь? — Булкин постучал себя по голове. Жена, понимаете, на сносях, а он в рабочее время по свиданиям шастает.
Иван радостно захохотал.
— Дурачок, она же на Земле хочет остаться! Значит, не я один такой. Трещина в Кольце. Раскол. Закономерность это, ты понял?
— Сластник, — возмущенно заклеймил Булкин. — Дамский угодник…
Наташа изменилась: стала увальнем, лицо раздобрело, обабилось и покрылось какими-то пятнышками, ела понемногу, но часто, много спала. Иван удивлялся, как это она в теперешнем своем положении успевает прибраться, приготовить еду, вкусную еду, надо признать, обойти врачей и магазины, постирать, покопаться на приусадебном участке и, самое главное, всегда быть в курсе злободневных новостей. В выходные дни, дабы не чувствовать себя узурпатором а семье, он самозабвенно впрягался в громоздкий воз домашнего хозяйства. Как ни странно, это помогало ему быть в форме всю неделю.
Черная полоса отложила-таки отпечаток на их отношения. Нет, Наташа не предъявляла претензий по поводу телефонных девушек, просто между ними возникла какая-то недосказанность. Иван не считал нужным объясняться, а она не спрашивала, и недосказанность хоть и не росла, но и не уменьшалась.
В чем-то он, наверное, все-таки здорово изменился, потому что однажды вечером Наташа, терпеливо дождавшись окончания его молчаливого ужина, сказала:
— Ваня, если тебе трудно со мной, я уйду.
— Как уйдешь? — не понял Иван. — Куда?
— Ты не думай, я не ревную. Но если тебе тяжело со мной…
— Прекрати, — в сердцах оборвал Иван. — Чтоб об этом больше ни слова.
Он резко отодвинул стакан, стакан упал и покатился по клеенке. Докатившись до края стола, хлопнулся об пол и разбился. Ни он, ни она не сделали попытки его поймать.
