Б у т о в. За неумного не иди.
А н ю т а. Вы не хотите, чтобы я шла?
Б у т о в. В шестнадцать лет вообще рано. Искалечишь жизнь.
А н ю т а. Она все одно калечная. Жизнь-то.
Б у т о в. Не всегда же она будет такая.
А н ю т а. Скажете - другая будет?
Б у т о в. Будет.
А н ю т а. Обязательно?
Б у т о в. Обязательно!
А н ю т а. Вы говорите, как будто знаете.
Б у т о в. Я знаю. И ты это знай.
А н ю т а. И скоро она будет, другая?
Б у т о в. Скоро. Мы с тобой увидим ее.
А н ю т а. Ей-богу?
Б у т о в. Береги себя для другой жизни.
А н ю т а. А вдруг вы обманываете, тогда что? Засижусь в девках, все буду наметывать и швы тачать - беречь себя... для другой жизни, а она не придет. И стану старая и злая. И помру. И наденут мне белые чулки, руки сложат крестом... И вы придете проститься, тоже старенький, голова трясется... И скажете: эх, Анютины глазки, не дождалась ты другой жизни и эту проворонила!.. А я скажу: молчали б лучше; из-за кого проворонила, из-за вас же. Хоть тихо, а скажу. Хоть тихо, а вы обязательно услышите.
Б у т о в. Плачешь, этого недоставало... Сама себя разжалобила? Умирать не хочется?
А н ю т а. Не хочется.
Б у т о в. Да зачем же умирать? Мы долго будем жить. И в театр с тобой пойдем, и в Нескучном саду погуляем, и чего-чего еще у нас не будет!.. Слушай - мы с тобой в новой жизни встретимся: вспомним, как мы в этом подвале сидели, как ты меня обедом кормила, и плакала, и на похороны к себе приглашала, и ты засмеешься, - ну, уже смеешься, все в порядке!
А н ю т а. Родион Николаич, почему вы такой?.. Вы, ну я не знаю, таких людей, по-моему, больше и нету... Почему мне возле вас до того хорошо, до того хорошо...
Молчание. Шаги за стеной.
Б у т о в. Это не Сережа вернулся? Нет, это Иван Степаныч самовар ставит. Сейчас начнет колоть лучину.
Слышно, как колют лучину.
Сейчас придет сюда и будет на кого-нибудь сердиться.
А н ю т а. Родион Николаич, так не нужно со мной поступать. Я не маленькая. Я, может, больше вашего перевидала. У нас, например, почти все девчонки гуляют. Скажете - плохо?
Б у т о в. Что же тут хорошего?
А н ю т а. Ой, какие вы, ей-богу, скорые, когда судите девчонку! А вы подумайте: вот наденет она в воскресенье шарфик какой-нибудь и идет под ручку по бульвару, и воображает, что она уж такая нарядная, такая красивая! И что в нее может влюбиться кто хочешь... и что в романах про таких вот именно пишут, как она... Да что бы она была без этого воображения? Она бы и жить не захотела, если б не воображала иногда... Вы не смотрите, как мы живем. Мы живем очень хорошо. У нас квартира, все на кроватях спим - правда, Серега на лавке... Всегда есть чай, сахар, обед... Не все так! Есть такие дети, Родион Николаич, такие дети... Ну, вырастут эти детки. Что они видели, какая у них может быть радость?.. Так что нечего нас, девчонок, презирать.
