Когда вновь появился свет, Айдан увидел себя ребенком около Рождественской елки. Ему было одиннадцать лет, и он находился в доме своего дяди. Айдан нахмурил брови, пытаясь вспомнить, когда точно это было, но не смог. Он вспомнил лишь окружающую обстановку.
— Что ты получил? — спросил Донни, подходя к играющему Айдану.
Айдан показал игрушечную фигурку.
— G.I. Joe[41] и немного конфет.
Донни скривил губы.
— Так нечестно. Я хотел G.I. Joe.
Айдан был сбит с толку гневом брата.
— Нет, ты не хотел. Ты сказал, что хочешь «Оптимус Прайм» и «Гримлок».[42] И ты их получил.
Донни потянулся к игрушке и вырвал ее из рук Айдана.
— Отдай!
Донни его проигнорировал, а когда Айдан попытался дернуть сильнее, тот ударил его кулаком со всей силы. Айдан в бешенстве закричал. Крики разбудили их дядю, дремавшего в нескольких футах от них на обитой клетчатой тканью кушетке.
Две секунды спустя все игрушки перекочевали в мусорное ведро, они оба оказались на полу, а в их ушах до сих пор звенела ругань дяди. Не говоря уже об ушибах, оставшихся в результате дядиного гнева.
— Это все из-за тебя, — ворчал Донни, пихая Айдана на лестнице, по дороге в их комнату.
— Я не брал твои игрушки, это ты взял мои.
Донни скривил губы.
— Это потому что ты должен научиться делиться. Ты такой эгоистичный мудак. Ненавижу тебя. Я жалею, что ты не умер вместе с мамой и папой.
Айдан замер, увидев враждебное выражение на лице брата, когда Донни протиснулся мимо него. С тяжелым сердцем он развернулся и вернулся в гостиную. Он прокрался за угол, страшась быть пойманным. К счастью, дядя вернулся обратно на кушетку, отключившись после своего рождественского загула.
Так тихо, как только мог, Айдан подполз к мусорному ведру и вытащил игрушки. Затем так же бесшумно он проделал путь назад на второй этаж, где вручил игрушки Донни.
— Они твои, — заверил Айдан, не желая, чтобы брат ненавидел его дальше.
Донни улыбнулся.
Но несмотря на то что Айдан вернул расположение брата, никакой радости ему это не принесло. Он просто чувствовал облегчение, что Донни больше не испытывает к нему ненависти.
Взрослый Айдан наблюдал эту сцену, вспомнив наконец каждую похороненную эмоцию того Рождества. Он забыл все это. Теперь же ему все было ясно. И он вспомнил другие случаи, когда Донни действовал этим методом. Вспомнил каждый раз, когда пытался задобрить брата, потому что Донни не желал мириться с тем, что Айдан обладает чем-нибудь.
Весь мир должен был принадлежать Донни.
