— И что же?
— Почему Скрудж стал Скруджем. В них никогда, к моему неудовольствию, толком не объяснялось, почему он стал таким скупым. Но эта небольшая семейная Рождественская история осталась со мной, и всю свою жизнь я хотел быть похожим на Скруджа, каким он стал после того, как его посетили Духи, — человека, который всегда помогает тем, кто в этом нуждается. Знаешь, что я в течение одного года анонимно пожертвовал более миллиона долларов на благотворительность? Моя мама учила меня, что никто не должен выставлять напоказ свои добрые дела. Ты совершаешь их, потому что хочешь этого, и ни в коем случае не должен ожидать от них выгоды. Это умаляет их значимость.
Лета улыбнулась. В словах его матери было много правды.
— Я разделяю ее чувства.
Он кивнул.
— Также как и я. Но если я что и понял относительно своего брата, — так это то, что не стоит метать бисер перед свиньями.[33] Думаю, именно поэтому мама настаивала на анонимности. Как только кто-нибудь видит, что ты добрый и щедрый, они тут же решают воспользоваться этим в своих интересах. Они ошибочно принимают доброту за слабость, а щедрость — за глупость.
— Почему ты так думаешь?
Он вздохнул.
— Когда Рональд еще учился в школе, брат прислал его ко мне с просьбой устроить того на работу. Донни сказал мне, что не может позволить себе платить за обучение Рональда в частной школе, и спросил, может ли племянник работать на меня неполный рабочий день, пока учится в школе. Я, как дурак, согласился, и даже несмотря на то что тогда зарабатывал не так много денег, я начал платить за его обучение. Шесть лет спустя ко мне приехал Донни и сообщил, что он только что развелся, и что его жена все у него забрала. Он остался без дома, без машины, без всего. Он сказал мне, что не хочет благотворительности, но будет рад, если у меня найдется для него какая-нибудь работа.
— Тогда ты его нанял.
Ни одна эмоция не отразилась на его лице, лишь сурово поджались губы. Но, тем не менее, она чувствовала горечь, сжигающую его сердце.
— Да. Я назначил его своим менеджером и очень много ему переплатил. Бог свидетель, я не хотел, чтобы мой родной брат оказался на улице. И примерно с год все было замечательно.
— Пока?…
— Я начал замечать пропажу денег. Без каких-либо объяснений производились загадочные траты. Хуже того, никто из них не выполнял свою работу. У них всегда было наготове какое-нибудь оправдание того, почему они еще только собираются сделать то, что я от них требовал, или почему это еще не было сделано. Тысячу раз я приходил в офис и находил Рональда, спящим в моем кресле, — по крайней мере, в те дни, когда он соизволял показаться на работе. Это было невероятно. Я сказал им, что, если они не исправятся, то я их уволю.
