От ее слов Айдан сжал челюсти — так, что вздулись желваки.
— Стало быть, греческие боги столь же мелочны и эгоистичны, как человечество. Мило.
— И точно так же как люди, не все мы такие. Многие из нас полностью осознают наши силы, и мы прекрасно понимаем, что не стоит злоупотреблять ими.
Возможно. Но для него все это звучало достаточно скверно. Айдан даже не мог представить то, что ей пришлось пережить, — если только это не была бредовая галлюцинация, вызванная опухолью головного мозга, и если она не лгала. На этом фоне его собственное предательство казалось таким же ничтожным, как и сон ее отца, толкнувший его на убийство ее семьи.
— Почему ты пришла, чтобы помочь мне?
— Потому что ты не заслуживаешь смерти после всего того, что ты перенес. Твой брат достаточно отнял у тебя. И в тебе кипит столько ярости и гнева, что я надеюсь с их помощью найти какой-нибудь способ убить Долора и сделать так, чтобы он больше никогда не смог причинить вред другому человеку. Кто-то должен выступить против него. Все, что я слышу, когда думаю о нем, — это его довольный смех, когда я умоляла его сохранить жизнь моей дочери. Ублюдок по-настоящему улыбался, пока он душил ее, в то время как его прихвостни удерживали меня.
Айдан вздрогнул, сердце его сжалось от описания всего этого.
Ее наполненные страданием глаза переворачивали все внутри него.
— Ты хочешь ранить людей, которые причинили тебе боль, Айдан… Теперь вообрази мою потребность отведать его крови.
Он продолжал стоять, пытаясь разобраться во всем этом. Может, он все еще спит?
— Нет. Ты не спишь, — произнесла она вслух. — Это не сон. Клянусь.
Айдан посмотрел на нее, нахмурившись.
— Как ты узнала, о чем я думал?
— Я могу услышать твои мысли, если сосредоточусь на них.
— Отлично. Тогда ты знаешь, что я считаю тебя сумасшедшей.
Она улыбнулась.
— По правде говоря, так и есть. Я утратила все здравомыслие в ту ночь, когда умерла моя дочка, и я никак не могла помешать этому. Все, что у меня осталось в этом мире, — это жажда мести. И сам факт, что я до сих пор испытываю это чувство, — когда у меня не должно быть никаких эмоций, — говорит о том, как сильно я жажду этого.
Он протянул ей руку.
— Значит, у нас есть много общего.
Она кивнула и взяла его за руку. От этого жеста по его спине прошел озноб, и он не был уверен почему.
Прежде чем она заговорила, ее рука напряглась.
— Мы должны найти какой-нибудь способ остановить его.
— Не волнуйся. Мы найдем. Как я уже сказал, я буду последним выстоявшим человеком.
