Рассмотрим один пример подобного угодничества целям эгрегора: в 1914 году было составлено обращение «от писателей, художников и артистов» за подписью таких известных деятелей искусства, как Бунин, Горький, П. Струве, Серафимович, Коненков, Собинов, Станиславский, В. Васнецов, Коровин и др. В нём в соответствии с официальной версией русского правительства говорилось о возвращении Германии «к алтарям жестоких национальных богов». Документ поощрял военные выступления правительства и тем самым вносил «патриотическую» лепту в обработку общественного мнения. Тогда же Игорь Северянин написал свою агитационную поэму:
Когда отечество в огне
И нет воды — лей кровь как воду...
Благословение народу!
Благословение войне!
Если мыслеформы, «насаждаемые» творцами идей, находятся в согласии с основополагающей идеей эгрегора, — они выгодны ему и, используя интеллигенцию в своих целях, он лелеет её. Если входят в противоборство, — эгрегор их уничтожает. В этом плане характерна история жизни «поэта революции» Владимира Маяковского. Пока он «себя под Лениным чистил», эгрегор подпитывал его славой и бытовыми благами. Как только поэт вошел в конфронтацию с Советским эгрегором, он был им уничтожен. Обратите внимание на роль интеллектуалов в жизни эгрегоров: все идеи оформляются интеллигенцией. Они выступают идеологами революций (то есть спонтанной магией мыслеформ уничтожают старые эгрегоры и создают концепцию устремлений при строительстве новых). Поэтому эта «прослойка общества» всегда настораживает эгрегор и, фактически, им же и уничтожается (вспомните моменты истории: сталинские репрессии, жертвами которых стала в основном элита общества; брежневские гонения на следующее поколение интеллигенции — так называемых шестидесятников). Наличие такой «нестабильной», но необходимой части силы требует от эгрегора установления внутреннего равновесия — создания антагонистического интеллигенции крыла: органов устрашения и предупреждения противодействий внутреннему закону. Этим объясняется ставшая стереотипом ненависть между представителями интеллигенции и органами «государственной безопасности», независимо от того, на какой территории обосновался эгрегор и к какому времени он относится. Примерами такого противостояния полна вся история человечества.
Среди представителей интеллектуального общества, безусловно, находятся и те, кто вовремя освобождается от фантомного бремени привязанностей и выходит «наверх» из-под давления крыши эгрегора. Такие люди, как правило, доживают до глубокой старости, спокойно уходя в мир иной. Внутренняя свобода делает их неуязвимыми, «прозрачными» для эгрегора. Их качественная принадлежность по вибрациям относится к другим пространственно-временным континуумам и не резонирует с энергетическими полями эгрегора; они как бы перестают существовать для эгрегора. Их обходят грозы, разящие «людей эгрегора», несмотря на то, что внешне они ничем не отличаются от обывателей и даже принимают непосредственное участие в социальной жизни. Рисуя облик этой категории людей, я не могу не вспомнить своего отца. Родившись в 1902 году, он участвовал во всех катаклизмах, сотрясавших мир в то время. Он прошел три войны, не получив ни одного ранения. Будучи евреем, он окончил первые Командирские курсы в Кремле и спокойно продвигался по служебной лестнице. Член Компартии, находившийся на ответственной партийной работе, сотрудничавший в газете «Красная Звезда» и тем самым принадлежавший к прослойке военной интеллигенции, он тем не менее был одним из немногих, кто не был репрессирован. В тот момент, когда уничтожению подверглись все ответственные работники редакции газеты «Красная Звезда», мой отец, полковник И.И. Геллер, оказался за пределами поля деятельности карательных органов, пребывая в длительной командировке. Во время усиленного гонения на «красных командиров» он находился на дальних границах эгрегора — в Дагестане. Последняя послевоенная волна репрессий застала его в госпитале — он оформлял выход «в запас».
