- А что если... - вслух думал Василий Павлович. Глаза у него сузились, на скулах вздулись желваки. - Что если прорваться, а? Темрюк, Таманский полуостров-это же мешок. Соединишься да не вырвешься. А от Армавира через калмыцкие степи можно к Царицыну выйти. И голод, и холод, на каждом шагу погибель, да зато ж хоть есть надежда!..
- Не надо, Василий Павлович! - звонко воскликнул Сашка, отталкивая Кольку от стола в сторону. - Вы не бойтесь! Прорветесь к Темрюку! Красных успеете догнать. Они только в конце августа на Новороссийск двинутся. Там их немецкие и турецкие корабли обстреляют, и они по-над Черным морем пойдут. А с ними и вы!.. И победите!.. И все равными будут, грамотными, ни богачей, ни казаков не будет. А напрямую к Армавиру - погибнете. Ведь сколько вас, а там - войска! В "Железном потоке" Александра Серафимовича вон... Да мы весь Таманский поход и в кино...
Колька толкал Сашку в бок - ничего не помогает! И когда его друг вот-вот должен был выболтать, откуда он это все знает, Колька, уже не церемонясь, вытолкал его в дверь. Сашка обиженно косился на него неподбитым глазом, но подчинялся; он и сам чувствовал, что наговорил много лишнего.
Гаврила Охримович и Василий Павлович смотрели во все глаза.
- Как это? - заговорили они одновременно. - Вы знаете... что будет?
Колька испугался: ну все, конец! Сейчас все рухнет!.. Ведь это так же, как если бы ему в Красном городе-саде встретились мальчишки и сказали, что они прилетели из 2000 года. Поверил бы он им сразу? Нет, вначале принял бы за выдумщиков, а потом - долго бы выспрашивал, проверял. А сейчас - нет для этого времени у командира и председателя: дорог каждый час!
- Василий Павлович! Гаврила Охримович! - заметался между ними Колька, а распоротые штанины - вслед за ним, как подол юбки. - Вы не обращайте на него внимания. Он немного того...
Колька покрутил пальцем у виска.
- Он тронулся малость. Блаженный он! Но то, что он говорил, это правда. Честное пионерское! Вы догоните красных. Спешите! Сделайте только так, как мы вам сказали. Я вас очень прошу.
Голос у Кольки задрожал, и он впервые в своей жизни чуть не расплакался.
- Будет, будет, хлопчик!-успокоили его.-Мы верим. Не реви, мужику слезы не к лицу. Не хорошо нам тут мокреть разводить.
Над картой вновь склонились, а Колька попятился к двери.
- Чудные хлопцы какие-то. Слова у них... - сказал Василий Павлович негромко Гавриле Охримовичу, но Колька, затаившись на улице у двери, все слышал. - И вправду, видать, блаженные.
