— Значит, эти продолговатые столбики… живые?
Доктор ответил не сразу.
— Что такое жизнь? Одноклеточные существа, бактерии, амёбы официально признаны наукой живыми. Но академии с пеной у рта встречали всех, кто заикался о древней легенде, будто металлы и камни одухотворены начатками жизни. Великий Лавуазье не мог вместить представления о небесных камнях-аэролитах. Его история хронически повторяется при каждом новом завоевании научного гения.
Девушка разочарованно протянула:
— Значит, пока всё это одни предположения?
— Далеко нет. В паспорте на звание живого существа предусмотрены обязательные пункты: известная степень самостоятельности, то, что называют индивидуальностью существования, размножение, восстановление утрачиваемых тканей и движение. Всем этим требованиям кристаллы отвечают.
Девушка оторвалась от микроскопа, взглянула на доктора, спросила, капризно-кокетливым тоном смягчая недоверие:
— Я ничего, конечно, не понимаю, вы не будете надо мной смеяться? Я хотела спросить, этот ваш, как его… Леман разве не может тоже ошибаться?
Доктор улыбнулся.
— Недоверие — лучший залог успеха в научном исследовании. В данном случае вы, однако, не правы. Леман, помимо оригинальных работ, привёл в систему и проверил работы целого ряда других учёных. Я могу перечислить вам Эрдмана, Когена, фон Шрена, Треска Ледюка…[4]
— Боже мой, Боже мой!..
— Пшибрама, Остена, Гасслингера…
— Доктор, ради Бога. Я уже стыжусь своего недоверия.
Доктор продолжал, улыбаясь:
— Все эти учёные обнаружили у кристаллов явления питания, разумеется в самой простейшей форме, способность заживлять ранения, расти и побуждать размножение себе подобных. Всё это не только по внешности, но и по существу сходно с теми же явлениями у животных и растений.
Доктор порылся на столе, открыл плоский продолговатый кожаный ящик с рядами узеньких стеклянных пластинок, отыскал новый препарат, придвинул к себе микроскоп. Осторожно вращая кремальеры предметного столика, заговорил снова:
— Вы знаете, что живые ткани утомляются, нуждаются в отдыхе? Такой авторитет, как знаменитый лорд Кельвин, установил явления усталости и отдыха для… металлов. Наш калькуттский собрат, физик Боза, пошёл ещё дальше, нашёл лекарства против усталости металлов. Те же самые, что для мускулов человека, — тёплые ванны и вибрационный массаж.
Доктор урегулировал свет, приник на минуту к окуляру, подвинул инструмент своей слушательнице.
— Теперь ничего не вижу… Нет, нет, вижу. Какая-то сетка и тёмные пятнышки…
