— Что за комедия? Что вам здесь нужно?
Призрак, не выказывая особого беспокойства, отступил в амбразуру.
— Прекратите комедию, иначе я буду стрелять! — крикнул Саммерс, не на шутку обозленный.
Призрачная фигура совсем отступила в темноту. Через минуту снова показалась на пороге рядом с другой, чуть пониже в белом европейском костюме.
— Здесь кто-то есть, очевидно? — расслышал Саммерс негромкий спокойный голос.
Говорили по-французски. Саммерса дёрнули сзади за хаки. Испуганный, срывающийся голос Бетси шептал:
— Джим, ради Бога… Это Гамаюн-Синг, сосед мужа. Джим, я пропала!..
— Здесь, очевидно, недоразумение, — отозвался с порога по-английски мягкий голос. — Кто-то принял нас за разбойников, хочет стрелять… Очевидно, туристы. Господа! Вы к нам обращаетесь?
— Вне всякого сомнения, к вам, кто бы вы ни были, — голос Саммерса не потерял угрожающих интонаций.
Призрачные фигуры возразили:
— Вы совершенно напрасно волнуетесь. Вам не грозит никакой опасности. Мы осматривали развалины.
— Прошу извинения, сэр, — без церемоний оборвал Саммерс. — Говоря откровенно, меня весьма мало интересует, чем вы здесь занимались. Вы испугали своим бутафорским выходом не меня, а… дам, которых я сопровождаю.
Саммерсу показалось, будто фигуры сделали шаг в его сторону. Он быстро отступил в тень, стараясь прикрыть тонкую фигуру Бетси, и крикнул угрожающе:
— Повторяю, не имею никакого желания продолжать разговор с незнакомыми. Покорнейше прошу идти своей дорогой.
Незнакомец в тюрбане сухо отозвался:
— Я позволю себе напомнить вам, сэр, что мой спутник не англичанин. Он не привык к обращению в такой категорической форме.
Саммерс заорал в бешенстве:
— А я позволю себе напомнить, что я не привык выслушивать замечания от грязных туземцев! Предупреждаю в последний раз.
При луне видно было, как незнакомцы снова отступили к двери, исчезли в темноте. Саммерс выжидающе сжимал рукоятку револьвера. Бетси шептала за спиной плачущим голосом:
— Джим. Зачем, зачем так? Гамаюн-Синг принят у его светлости. Тот, другой с ним, француз, я узнала, я видела его сегодня в ложе калькуттского резидента. Это профессор Нуар. Ах, ты наделал глупостей.
— Самая большая глупость та, что я связался с тобой и с этой глупой поездкой! Ты намереваешься остаться здесь на ночлег?
Он продел руку под локоть женщины, почти грубо потащил её через двор, по коридору, и усадил в экипаж.
Вскочил в седло, рванул бока шарахнувшегося пони шпорами. «Электрик» зажужжал передачей. Женский голос тревожно окликнул:
