В. К.: Принцип экономии усилий?
Б. Н.: Боюсь, что да, хотя никто не формулировал это таким образом. Говорилось так: ну неохота, стоит ли этим рассказом заниматься? Тогда давай вот сделаем повесть. Не получается. Ну и фиг с ним, возьмем другую идею. Вот так вот.
В. К.: То есть идеи для рассказов всё равно появлялись и появлялись?
Б. Н.: Появлялись. Ну конечно, они появлялись. Но, как правило, идею для рассказа можно развернуть в повесть. Как правило. За редким исключением.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 17 МАРТА 1963, М. — Л.
Дорогой Бор-Босс!
Тебе, наверное, передали мои возмущенные вопли и мама, и Дмитревский по поводу того, что ты-де не отвечаешь. Так вот, я приношу нижайшие извинения: только что принесли твое письмо от 12-го из квартиры № 16. Сам виноват, пишешь четверку так, что ее приняли за единицу. Да, чтобы не забыть: номер дома нашего сменили, пиши д. 14. Слава богу, ни дома 11, ни дома 41, ни дома 44 в нашем районе нет. Вышлю тебе по экземпляру «Возвращения» и «Стажеров», вышлю по два на всякий случай, а больше у меня ничего нет, да и этого хватит за глаза. Что же до рекомендации Ефремова, то напиши ему сам — вот адрес <…>. Объясни ему, что и как, он тебе сразу ответит, а то я не знаю, когда теперь к нему попаду.
Приехать рассчитываю числа 14, если не возражаешь, привезу «Кракена», хотя уже теперь вижу, что закончить не успею. Но половину привезу. Всего он распухнет, наверное, страниц до 200. У меня готова треть, где расстановка сил закончена, а сейчас, когда начинаются проделки Кракена, у меня застопорило, но как раз сегодня я, кажется, прорвался и надеюсь снова развести пары до трех страниц в день. Уж-жасно жажду тебя видеть, дружище, просто мне даже противоестественным кажется, что на работу не хожу (я отчислен от Детгиза 11-го), а тебя нетути. Всю программу, тобой намеченную, мы выполним за пять дней. Предварительно же мне хочется сказать тебе, бледнопухлый брат мой,[19] что я за вещь легкомысленную — это о «Седьмом небе». Чтобы женщины плакали, стены смеялись и пятьсот негодяев кричали: «Бей! Бей!»[20] и ничего не могли сделать с одним коммунистом.
Образ жизни мой достоин всяческой зависти. Сегодня четвертый день, как я никуда не выходил. Сижу соби[21] и пишу, и перевожу забавный рассказик Абэ Кобо — науч. фант.[22] Одновременно перечитал несколько хороших детективов. Кстати, чтобы не забыть, напомни пройдохе Брускину, что он мне обещал кое-что выслать — Лема и «Пилигримов» Бродского. Что Соколов был пьян <…> — не удивляюсь, что он тебе надоел — тоже. Завтра мне с ним встречаться для переговоров о его книге в изд-ве «Искусство». Он жаждет, чтобы текст к его альбому написали мы. Полагаю, поскольку это не к спеху, можно будет сделать. Деньги я с него взыщу.
