Вели повозку долго, проделывая многочисленные повороты, постоянно проезжая бессчетные кочки и валяющиеся предметы, отчего их постоянно трясло. Очевидно, на улице господствовало абсолютный беспорядок и суета. И догадаться что происходило за пределами повозки, было не трудно — оттуда несся чадный запах гари и слышался тяжелое бряцание солдат, топот копыт и грубые выкрики на горожан кифийцев, пытающихся умерить пыл, хоть и подавленный, но готовый взорваться в любой момент.
Внезапно они остановились. Кто-то снаружи из сопровождавших их воинов крикнул на кого-то, на грубом языке. Второй ответил ему не менее дерзко. Поскольку это было типичным поведение кифийцев, никто в повозке не удивился. Они лишь обратили внимание на то, что это послужило для начала страшной перебранки. Судя по внезапности остановки, надо полагать, из-за случившегося затора: первый, видимо, требовал, чтобы их пропустили, а, значит, второй, по одним ведомым ему причинам напрочь отказался это сделать. Дело дошло до того, что послышались звоны вынимаемых мечей. Кто-то, яростно завопя с глухим лязгом обрушил свое оружие на чье-то тело, отчего пострадавший, как мешок муки, повалился наземь, от боли отчаянно горланя. И снаружи завязалась нешуточная драка.
Пленники, пробежавшись взглядами, у которых моментально прорезалась росток надежды, (ведь наружным переполохом грех было не воспользоваться), отчаянно принялись рвать узлы, удерживавших их руки. Узлы оказались, не совсем крепкими (те остолопы отнеслись к своему делу весьма халатно и даже не утрудились поставить контрольные узлы)! Все веревки, вскоре поддались! Некоторые, в том числе и Тарук, быстро управившись с помехой, оказались на свободе. И они тут же принялись помогать товарищам отвязаться тоже. Бойня снаружи все не утихал, они почти все освободились и хотели приняться вышибать доски телеги, как неожиданно дверь повозки отворилась сама. Тарук, улучив момент и в душе прощаясь с Белым Светом, наобум кинулся в горло «посетителя», но тот, проделав что-то невероятное своими руками, заставил его промахнуться, и посему, пролетев через проем Тарук был прижат в землю невероятно стальным ухватом. И тут ему стало ясно, что человек, на которого он покусился, был не из числа их сопровождения. Этот хоть и выглядел кифийцем, посмотрел так странно, что Тарук, не понятно отчего, увидев ясные глаза, почувствовал себя спасенным. И верно:
— Мы вас спасаем, безголовый! — произнес этот человек, повторяя его глубинные мысли. Тарук поверил, он не смел не верить. И оглянувшись на повозку, он увидел, что человек не один, их семеро, и что они уже, успев объяснить свои намерения, спешно помогали его товарищам вылезать. У последних в лицах читалось и радость, и удивление… А сопровождавший их конвой, покоился на земле смиренно — незадачливые воины Феруса были мертвы.
