— Сударь, сударыня, великолепный, блистательная, прошу вас, все уже хорошо, встреча прошла успешно, — говорил король мягким, успокаивающим тоном. Теперь неважно было, какие слова говорить, писцы поставили финальные точки в протоколах встречи, сейчас был важен его тон — нормальный, тихий, ласковый, убеждающий.
— Да, — хрипло рявкнул военный советник Юга, падая в кресло и вытирая пятерней вспотевший смуглый лоб — Спасибо, Орви, я в порядке. Вина дайте кто-нибудь.
— Благодарю, блистательный кузен, — пробормотала дор Зеельмайн, опираясь о спинку своего кресла. — Я, пожалуй, удалюсь в отведенные мне покои.
Король посмотрел на жабу и непроизвольно зевнул.
Писцы неуверенно заулыбались. Им за сегодняшнее полагался трехдневный отпуск и недельное жалованье.
* * *
Ночь наползала на острова тихо-тихо. Постепенно накрывала черным шелковым платком архипелаг, словно фокусник — клетку с птицами. Смотрите, дети, внимательно — никто не знает, что окажется в клетке, когда мастер иллюзий сдернет платок.
В бухте Золотого острова, обращенной на восток, было уже совсем темно. Кабачки и увеселительные заведения припортовых улиц гостеприимно зажгли фонари — пришло время ловить клиентов, подманивать на свет, как глубоководных рыб, и осторожно доставать из нежных и чувствительных, словно рыбье брюхо, кошельков курортников золотую и серебряную икру. Медной мелочью тут, впрочем, тоже не брезговали, однако сегодня, ввиду только что прибывшего корабля северян, ожидали хороший улов золота и серебра.
Разумеется, кое-кто из приезжих сударей на припортовые кварталы только покосился брезгливо из окна кареты, поднимаясь туда, где на полпути между портом и королевским дворцом расположился верхний Бедельти, столица острова и архипелага. Но обитатели нижней части не обижались и не расстраивались, верхним тоже надо жить и питаться, пусть и они получат свою долю курортников. Ничего, когда грянет карнавал смены сезонов, пестрая толпа волной взметнется снизу вверх, а навстречу ей такая же пестрая волна хлынет сверху вниз, и все смешается, и закружится, и на какой-то краткий миг карнавала все будут равны — приезжие и островитяне, мужчины и женщины, богачи и бедняки, южане и северяне. Ну, разве что проклятых не обрадует всеобщее веселье, но чего уж там, придется им потерпеть.
Праздник есть праздник.
* * *
Дольше всего заходящее солнце освещало западный крутой берег Острова магов.
Руде Хунд окончательно пришел в себя именно на закате. Все события последнего месяца слились для него в один дурной сон — обвинение, тюрьма, суд, приговор, ссылка. Происшествия же этого дня, с тех пор как корабль, везущий в трюме заключенных, пересек невидимую черту — и стало нечем дышать, потому что вокруг не стало магии, — воспринимались как кошмар безумца, как бред помраченного сознания.
