- Ты ее совсем не знаешь, Вера. Ей эти мальчики что семечки, потому что она ищет не любовника, а папочку. Она выбрала меня, сама выбрала, клянусь, а могла выбрать себе охранника или плешивого дядьку в шлепанцах из квартиры напротив. Такой у тебя выбор, мамочка.
- Ты мне не хами, урод, - отрезала Вера Степановна. - У тебя, козлоногого, у самого взрослые дети, ты бы почаще смотрелся в зеркало, Дымшиц. И вообще может, у вас на земле обетованной и дружат членами, а у нас в таких случаях говорят: где поел, там и посрал. В общем, я тебя отвергаю, Дымшиц, отказываю тебе от дома и посылаю в жопу - не за себя с Анжелкой, так за ради внучек и правнучек, а то ты какой-то вечный и очень шустрый еврей. Канай в свои Канны, сукин сын, радуйся жизни, а я тут о тебе позабочусь, можешь не сомневаться...
Она бросила трубку, довольная ударной концовкой, в задумчивости постучала о край столешницы кулаком, потом позвонила дочери. Та еще не отошла от таблеток: голосок был квелый, придушенный, словно ее держали за горло.
- Как спалось, доча?
- Так себе, - откликнулась без проблеска чувств Анжелка. - Что мне теперь делать?
- Все то же, только без скачек на сторону. Плюс ежевечерний отчет по полной программе. Да - Владимира твоего Николаевича я оштрафовала на двести баксов. Мужик он хороший, но недотепистый, даром что майор. Еще раз бросит тебя - уволю, а к тебе приставлю своих козлов. Поимей в виду.
- Я вчера уже поимела от тебя по полной программе...
- Это цветочки, доча, а ягодок тебе лучше не пробовать. И не вздумай компенсировать ему из строительных денег - проверю. Все, до вечера.
- Шла бы ты, - буркнула Анжелка в загудевшую трубку и поплелась с другим телефоном в ванну. Чувствовала она себя ужасно, тошнотно, мерзко, противно мамаша перешибла весь интерес к жизни, а может, это водка с таблетками или истерика. Она позвонила Дымшицу на работу, потом домой и поведала ему сводку новостей с домашнего фронта.
- Я даже не знала, что так боюсь ее, - пожаловалась Анжелка. - То есть знала, наверное, но забыла, какая она страшная. Она даже пальцем до меня не дотронулась, а я чуть не наложила в штаны.
- Будет круче, - пообещал Тимофей Михайлович.
- Что же делать, Тим?
- Ничего. Просто живи. Время работает на тебя: она порох, а ты сырые дрова, осина. Чует моя... эта самая, третья ноздря, что она быстро перегорит уж больно жарко пылает.
- Сам ты осина, - сказала Анжелка, нарочно всплеснув водой, но Дымшиц, раскусив кокетство, злодейски загоготал.
