— Двадцать только исполнилось, — призналась она, — четыре месяца назад.
— Значит, я более чем вдвое старше вас, — сказал он. — Уверяю вас, все самое лучшее еще впереди.
— Моя мама говорит мне то же самое, — призналась Лена.
— Сколько лет вашей маме?
— Сорок два, — сказала она, и он, споткнувшись, едва не упал. Кажется, такие удары он скоро начнет получать на каждом шагу. Ее маме было сорок два года. Столько, сколько и ему. Получается, что он мог быть отцом этой красивой девушки. Кажется, впервые он так явно ощутил свой возраст.
— Она говорила мне, что для мужчины сорок лет — самый лучший возраст, — продолжала Лена.
Чему он удивляется? Все правильно. Все так и должно быть.
Он родился тысячу лет назад, в другое время и в другую эпоху. Он, словно «горец» из одноименного фильма, прошел сквозь эпохи и страны, чтобы оказаться в Севилье, летом первого года нового века. Дронго слушал свою спутницу и вспоминал.
Сколько стран и путешествий, сколько разных людей и различных историй. Сколько счастья и боли за одну жизнь, сколько примеров предательства и потрясающей мужской дружбы. Сколько…
— Вы меня не слушаете? — спросила Лена.
— Конечно, слушаю, — ответил Дронго, — и ваша мама права. В сорок лет мужчина становится взрослым.
— А женщина? — лукаво взглянула она на него.
— Только в тридцать, — ошарашил он ее своим заявлением, — именно в этом возрасте женщина неуловимо меняется, превращаясь во взрослого человека.
— Значит мне еще ждать десять лет, — разочарованно произнесла она, — ну, это так долго.
— А вы хотите счастья немедленно и много?
— Конечно. Вот вы говорили, что я не должна переживать из-за этого случая с Ингеборой. Я ведь переживаю не из-за того, что поехала в Севилью. Мне ее жалко было. А сейчас я думаю, что все правильно. Вы знаете, что с ней случилось после этого?
— Нет, — ответил Дронго, — мне кажется, она уже выписалась из больницы. — Конечно, выписалась, — повернулась к нему Лена, — и скоро ее свадьба. Вы бы видели, как ее любит Юрис, ее жених. Он буквально не отходит от нее. Ему все равно, какая она будет, он ее так сильно любит.
— Значит; ей повезло, — резонно заметил Дронго, — иногда встречается такая любовь. Одна на тысячу. Или на миллион.
Доколина замолчала. Она осторожно вздохнула, посмотрела на Дронго и пошла дальше.
— Лучше налево, — предложил Дронго, — мы выйдем на площадь Нуова, где находится памятник Веласкесу.
— Кто это такой? — спросила Лена.
— Великий испанский художник семнадцатого века, — пояснил Дронго, — в Мадриде вокруг музея Прадо стоят три статуи великих художников — Веласкеса, Мурильо и Гойи. Если будете возвращаться через Мадрид, обязательно пойдите в музей Прадо. Вам очень понравится.
