— И тебе с добрым утром.
— Не приставай.
Устыдившись, я принялся за кофе. Недостаточно горячий, но такое уж утро выдалось — ничего не попишешь. Я взял газету. Прочитал, что полиция не войдет в состав войск Европейского союза, поскольку не имеет вооружения.
Человек, которого я где-то видел, подошел и спросил:
— Можно поговорить, Джек?
— Конечно, садись.
— Наверное, ты меня помнишь. Я Фил Джойс.
— Помню, конечно.
Но на самом деле не помнил.
Он сел, вытащил табак и бумагу:
— Не возражаешь?
— Валяй кури.
Он закурил.
Он был заядлым курильщиком. Втягивал дым с такой силой, что щеки западали. Выдыхал дым с глубоким вздохом, уж не знаю, что он означал — удовлетворение или агонию. Он сказал:
— Я знал тебя, когда ты еще за девушками бегал.
Ничего хорошего в тех днях не было. Все ухаживания впустую. Встречал девушку, водил в кино, гулял с ней, если повезет, держал за руку без всяких на то причин. Никакого кайфа.
Теперь это называется «отношениями», и на каждом шагу вас подстерегают
вопросы
обязанности
и
беременности.
Теперь кайф словить можно только с помощью кокаина. Вы уже не дарите цветы, вы посещаете терапевта.
Джойс говорит:
— Слышал, ты завязал.
— До известной степени.
— Молодец. Рекомендацию мне не дашь?
— Куда?
— На почту.
— Конечно, но я не уверен, что я подходящий человек.
— Это не имеет значения. Мне не нужна работа.
— Не понял?..
— Это для работников социального обеспечения. Делаю вид, что пытаюсь найти работу.
— А… ну ладно.
— Большое спасибо. — И он ушел.
Я встал и уже клал деньги на стол. Подошел Шон:
— Что это?
— Деньги за кофе.
— И с каких пор ты начал платить? Все! Он меня достал!
И я рявкнул:
— Что тебя сегодня за муха укусила?
— Повежливее, сопляк.
Я протиснулся мимо него и сказал:
— Ты хитрый старый пердун.
Во время последней мессы в соборе Голуэя какой-то сопляк турист, из молодых да ранних, запугал прихожан, пройдясь по проходу с игрушечным пистолетом в руке.
Его посадили, но сразу же освободили под залог в шесть фунтов, потому что у него не было денег.
Как потом выяснилось, его друг приручил одиннадцать крыс, они дали им всем имена и кормили у себя в палатках.
Остается только спросить, как парня из рекламы «Карлсберга»: «Зачем?»
Я шел по Ки-стрит. Старожилы произносят «Кей», для остальных же она «Ки». Что-то, видно, случилось там, на небесах, потому что внезапно выглянуло солнце и осветило дома.
На меня упала тень. Самый главный алкаш. Я знал, что его зовут Пэдриг. Про него вечно ходили сплетни. Вроде бы он из хорошей семьи и когда-то был
