— Хочешь меня поцеловать?
Я поцеловал, не слишком, правда, удачно.
Она хмыкнула:
— Первый блин комом, попробуй снова. Я несколько улучшил свое выступление.
Затем мы оказались в постели, и все было чудесно. Медленно, странно, тревожно. Потом она сказала:
— У меня так давно никого не было.
— У меня тоже.
— Правда?
— Ну да.
Голос ее дрожал, когда она промолвила:
— Я не говорила о Саре весь вечер.
— И не надо. Она постоянно в твоих глазах.
Она теснее прижалась ко мне:
— Я рада, что ты это сказал.
Мне даже не хотелось вспоминать, когда последний раз мне было так хорошо. Потом она спросила:
— Ты когда-нибудь влюблялся?
— Была одна женщина… Я тогда еще служил в полиции. Когда я был с ней, мне казалось, что я лучше, чем есть на самом деле.
— Это приятное ощущение.
— Но я все испортил.
— Почему?
— Это у меня лучше всего получается.
— Это не ответ.
— Я мог бы сказать, что дело в выпивке, но это не так. Просто у меня внутри есть кнопка для самоуничтожения. Я постоянно о ней помню.
— Ты можешь измениться.
— Не уверен, что мне этого хочется.
На этой печальной ноте мы заснули.
Когда я проснулся, ее уже не было. На подушке лежала записка.
Дорогой Джек!
Ты очень мил. Пожалуйста, не нажимай на ту кнопку.
Я этого не вынесу.
Энн.
«Во что это я вляпался?» — подумал я.
Сознание, полное чужих снов…
Я не собирался его убивать. Привычное выражение «вышло случайно» затаскано до невозможности. С его помощью можно оправдать все:
от избиения жены
до вождения в пьяном виде.
Вот и со мной «вышло случайно». То, что началось как попытка унизить, кончилось убийством. Вот как все вышло.
После рандеву с Энн, на следующий день, я встретился с Саттоном. Хорошее слово «рандеву», от него так и несет культурой. Итак, я чувствовал себя отлично, сильным и готовым действовать. Мы договорились, что Саттон заедет за мной к «Сипойнту», огромному танцевальному залу.
Здесь в конце шестидесятых я учился танцевать под музыку эстрадных оркестров.
И каких оркестров!
Брендана Боуера
«Индейцев»
«Первокурсников»!
Эти ребята выходили на сцену в девять и играли без остановки несколько часов. И здорово играли. Душу вкладывали во все:
от
«Подозрительного умишки»
до
«У меня нет ни цента…».
Если это и не было временем невинности, то уж точно — эрой энтузиазма.
Пока я сидел на набережной, в уме крутился мотив «Города призраков» группы «Спешиалз». В 1981-м песня стала хитом номер один и точно вызвала народные волнения в Лондоне.
Подъехал Саттон на «вольво». Машина была здорово побита.
