— Сядь.
Она подчинилась. Целуя ее, он потянулся к застежке ее платья, и оно съехало к талии.
— Подними руки.
— Прекрати приказывать мне, — ответила она, повиновавшись. — Я не вещь.
Он выпрямился и потянул с нее платье, осторожно сняв через голову. Он был женат и знал, что женщина, которой вновь придется появиться на публике, не хочет выглядеть растрепанной.
— Я знаю, что ты не вещь, — пробормотал он, высвободив ее руки. — Ты Жозефина Эмбри, принцесса Коста-Хабичуэлы, где климат похож, а может, и не похож на климат Ямайки.
— Я же сказала…
— Расстегни мои брюки, — перебил он.
Она опустила взгляд к выпуклости между его бедер.
— Ты хочешь меня. — Жозефина сглотнула, новая волна первобытного вожделения захлестнула ее.
— Я хотел тебя с того момента, как увидел. — Себастьян взял ее руки и потянул их к своей талии. — Расстегни, — повторил он и снова погладил ее соски.
Жозефина задохнулась, чувствуя, как они напрягаются и отвердевают.
Она позволит ему посвятить ее в это. Иначе он снова уйдет, а ее тело просто высохнет от зажженного им пожара, и она умрет. И он знает это, черт его побери!
— В один прекрасный день я буду тебе приказывать, и ты подчинишься, — с трудом выговорила она. Ее голос, дрожавший от вздохов желания, звучал весьма неубедительно.
— Сомневаюсь, — сказал Себастьян и принялся ласкать соски ртом.
Если она не подчинится, он ее одним этим до смерти замучит. Дрожащими руками Жозефина возилась с первой пуговицей, пока не расстегнула. Когда она двинула пальцы к следующей, он застонал.
Так ему это нравится? Она умышленно провела руками по натянувшейся ткани брюк.
Он дернулся всем телом. Жозефина повторила движение. Ну и кто теперь владеет собой?
— Чертова распутница, — пробормотал он, наклонившись поцеловать ямку у ее ключиц.
В тот же миг его рука скользнула по ее животу к темным завиткам между бедер и нашла самое чувствительное место. Вскрикнув от изумления, Жозефина схватила Себастьяна за плечи, чтобы не свалиться с кровати. Он обвел языком раковину ее уха.
— Я знаю, что это хорошо, — сказал он, пробираясь глубже и лаская ее.
— Боже мой! — Он говорит правду. И если предстоит большее, она не хочет этого упускать. Жозефина стремительно справилась с пуговицами и сдвинула вниз его брюки. — О Господи! — выдохнула она.
— Господь не имеет к этому никакого отношения, принцесса. — Себастьян снова уложил ее на спину.
Она понятия не имела, что могут сотворить губы, пока он не провел ими и проворным языком от ее горла к груди и животу. Потом поцеловал впадинки под коленями, согнув и раздвинув ее ноги, переключил внимание на внутреннюю поверхность бедер.
