– Моя грудь не ваше дело. Меня зовут Жак. Жаклин. Возможно, милорд, вы должны ограничиться мисс Рен. Хотя в случае моей победы вам не придется вообще называть меня, поскольку вы не будете со мной разговаривать. Если только на людях.
Жаклин осыпала его градом ударов, которые заставили обоих тяжело дышать.
– Нет, Жаклин тоже не подходит, – сказал он, игнорируя ее слова, пока отражал удары. – Для женщин вашего типа это имя застегнуто на все пуговицы.
– Моего типа? Что под этим подразумевается?
– Жаклин – холодное, жесткое имя, а вы, даже пытаясь этого не показать, намного мягче, чем хотите признаться. – Он замолчал. Конец его рапиры качался перед ней, как гадюка, поднявшаяся для броска. – Кто-нибудь уже называл вас Лин?
– Никогда.
– Значит, я буду первым. Лин. – Он ласкал это имя голосом, и странное тепло разлилось у нее в груди. – Я хочу быть у вас первым. Во всем.
Она не успела заметить его молниеносное движение, но ее шпага вдруг пролетела через комнату и упала к ногам одного из рыцарей.
Жаклин осталась беззащитной, видя перед собой конец рапиры, означавший его победу. Она вскинула подбородок.
– Джентльмен позволил бы мне подобрать шпагу, чтобы мы продолжили.
– Без сомнения, джентльмен так бы и поступил. Но эта рыцарственная мысль никогда бы не пришла в голову пирата, – заверил он. После чего подошел, обнял за талию и крепко прижал к своей груди. – Я победил.
– Здесь не было туше, – запротестовала она. – Ваша рапира не коснулась моего корпуса.
Он распахнул ее защитную стеганую куртку, обнажил шею и прижался губами к нежной коже над ключицей. Она дрожала, как осина на ветру.
– Я не говорил, что это должно быть прикосновение шпаги. – Он выпустил оружие и по-хозяйски положил руку на ее правую грудь. – Туше, Лин.
Она проиграла. Не помня себя от гнева, она размахнулась и ударила его по щеке. Он удивленно моргнул, потом схватил ее за запястья, поднял руки над головой и прижал ее к каменной стене. Он поступил именно так, как она себе воображала, только в реальной жизни его поступок был менее романтичным и намного более пугающим.
И намного более возбуждающим.
При таком положении рук ее груди поднялись над лифом выше обычного, и она подозревала, что один или оба затвердевших соска обозначились под брюссельским кружевом выреза. Фижмы, которые не позволяли юбке прилегать к голым бедрам, давали ей ощущение свободы движений, но теперь Жаклин остро сознавала, что, за исключением чулок с подвязками у колен, она под широкой юбкой совершенно голая.
