ДЕНЬ СОБЫТИЙ. ПЯТНИЦА. ТРИНАДЦАТОЕ ЧИСЛО
Большакову было так плохо, что они собирались вызвать врачей. Но Иван Сергеевич настоял, чтобы они не обращали на него внимания, обещая выдержать до конца. Офицеры переглядывались друг с другом. Остался последний рейс, известный полковнику Писаренко. Путем исключения троих офицеров, агенты которых благополучно добрались до города, можно было предположить, что «кротом» был именно Писаренко, который дружил с генералом Большаковым уже больше тридцати лет. Об этом никто пока не решался заявить вслух. Но все понимали, что четвертый агент почти обречен. И поэтому все подавленно молчали. Третий наблюдатель поехал за третьим агентом в город, и оставшиеся трое наблюдателей на последней машине отправились в Хитроу, куда должен был прилететь в семнадцать часов тридцать пять минут семьсот пятьдесят седьмой «Боинг» из Варшавы.
Руководитель группы наблюдателей доложил, что в пятнадцать пятьдесят они находились уже в первом терминале Хитроу, где всегда так много людей. Отсюда отправлялось большинство самолетов компании «Бритиш айруэйз». Наблюдатели доложили, что самолет из Варшавы идет с десятиминутным опозданием.
– Пусть рассредоточатся, – устало посоветовал Большаков, – их могут заметить.
Это было уже косвенное признание вины Писаренко. Ведь заметить троих наблюдателей могли только сотрудники спецслужб. Но никто не стал комментировать слова генерала.
– Может, еще чаю? – спросил Чеботарев.
– Лучше кофе, – ответил Большаков. – Хотя кофе мне нельзя. Сердце~
– Тогда всем принесут чай, – решил Чеботарев.
– Спасибо Александр Дмитриевич, – устало поблагодарил его Большаков.
– Пока ничего не ясно, – заметил Чеботарев, – не нужно заранее себя казнить, Иван Сергеевич.
– Уже все ясно, – выдохнул Большаков, – но я все равно в это не верю. И никогда не поверю.
Наблюдатели сообщили, что самолет сядет в семнадцать сорок пять. Все замерли, ожидая известий об аресте агента. Самолет сел в Хитроу. Теперь оставалось ждать. Пять минут, десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять, тридцать.
– Его арестовали прямо в самолете, – предположил Большаков, держась за сердце, – не нужно никого больше ждать.
– Нужно, – возразил Чеботарев. – Извините меня, Иван Сергеевич, но мы обязаны все проверить до конца.
– Я сам поеду сегодня домой к Павлику и сам с ним поговорю, – мрачно сообщил Большаков, – если это он~ Не верю. Я все равно не верю.
Прошло еще двадцать минут. Наконец раздался телефонный звонок. Один из офицеров выслушав сообщение, повернулся к Караеву.
