Но они приходили размеренно, часто, здесь был вполне общий круг знакомых, прочный, слабо переменчивый. Не то - знакомые МТ. Во-первых, только женщины. Во-вторых, схожие - невысокие, сухощавые, обычно почему-то темноволосые, обязательно не девочки: моложе двадцати пяти-семи - хотя на вид иной можно было дать и четырнадцать - не было. В общем, производящие впечатление девочек молодые, но взрослые женщины. Общались почти исключительно с МТ. Да, в общем разговоре они участвовали, в возникающих коллективных действиях тоже, вполне дружелюбно и доброжелательно, но было видно, что все это - так, пусть и приятно, но вовсе не за тем они здесь. Потом, через некоторое время, любая из них исчезала, и через месяц-другой приходила следующая. А предыдущие не возвращались почти никогда. Нет, заходили, но всегда по делу - явно не надуманному. Друг с другом - в те редчайшие моменты, когда рядом находились, оказывались сразу две, имевшие отношение к МТ, - они почти не общались. Не знаю, можно ли говорить о каких-то случайных-неслучайных пристальных взглядах, которые бы они бросали друг на друга. Думаю, это будет домыслом: почему-то по какой-то логике требуется подобные взгляды изобрести. Впрочем, нельзя даже быть уверенным в том, что они не были знакомы вне этого дома.
Чуть ли не целый год я пребывал в убеждении, что эти девочки, пациенточки - пользуясь принятой здесь терминологией - находятся в известных отношениях с МТ, почему и все остальное - к подобному выводу склонял и климат дома, и принятые тут люди: фотомодели, манекенщицы, какие-то теннисистски, дамы света-полусвета, актерки - весь этот замечательный говорю без малейшей иронии - контингент, создававший в доме атмосферу мягкой, колышущейся, как водоросли, жизни: многоцветной, нежной, влажной, разноязыкой.
Но стало выясняться, что МТ среди прочих коллег занимает положение странное, не сказать - привилегированное, зарабатывал он, напротив, едва ли больше ассистентов, обязанности которых ему случалось и исполнять, наряду с регулярным участием в плановых операциях. Как, то есть, прочие, но вот отношение к нему коллег не то чтобы даже было окрашено уважением, он, что ли, находился внутри постоянной паузы, в которую попадал каждый из остальных, спроси его о МТ.
Здесь - оказываясь внутри той же паузы разгоговора о МТ - не остается ничего другого, как применить крайне банальный прием, соотнеся способ рассуждения о нем с постепенностью развития самой его профессии. Там было так: на покрытой сажей влажной коже, на месте колотых и резаных ран древнего человека появлялись несмываемые, нестираемые точки, линии, что навело на мысль сознательно наносить на кожу различные узоры и рисунки. Они, древние, заметили также и то, что на месте резаных или жженых ран получаются рубцы, которые можно получить и искусственным путем. Как всякое соотнесение, тем более столь ложно-прямое, метод банален, но что делать, только вот так: по обмолвкам, спотыкаясь на собственном непонимании, за что-то цепляясь, раскручивать действительное положение дел, уточняемое в дальнейшем уже сознательным выведением МТ на очередную обмолвку, детальку, эпизод - он, позже, и не сопротивлялся: если и не стремясь помочь, то не препятствуя естественному ходу событий.
