Хотела поначалу погостить подольше, но уже через неделю после приезда засобиралась обратно. Ох, мама, в том ли счастье, чтобы мужик в женские дела не совался? Но ничего. Все поправится к лучшему. Они же не чужие.
Одеваясь, нечаянно дотронулся до шрама. Зарубка на память о службе в погранвойсках, след пулевого ранения. "Сырая тяжесть сапога, роса на карабине. Кругом тайга…" – замурлыкал под нос. Прошли годы, а нет-нет, да и шевельнется в глубине души томление – по нелегким солдатским будням, по друзьям-товарищам, по таежным рассветам, вкрадчиво скользящим по вершинам вековых сосен…
Завтракал капитан второпях, посматривая на часы – не опоздать бы: сегодня он в дежурной оперативной группе МУРа.
Михрюта, покуривая, свысока посматривал на Семена Яцышина. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что они родные братья – невысокого роста, худощавые, с невыразительными лицами. Но если Михрюта был немного вяловат в движениях и медлителен в разговоре, то Семен напоминал своими повадками старого мудрого хорька – стремительный, с острым хитрым взглядом, с крепкими, жилистыми руками, в которых угадывались цепкость и недюжинная сила. Посмеиваясь над шуточками Кучкина, он хищно обнажал мелкие желтые зубы и морщил длинный, чуть вздернутый нос.
Они разговаривали уже битый час, а Михрюта все еще ходил вокруг да около главного, что привело его в старый барак на окраине города.
Наконец с решительным видом потушил окурок, сунул руку в карман и положил на стол перед Семеном золотую монету.
– Вот… Это, так сказать, должок…
Семен на монету посмотрел с безразличием. И только его серые, выцветшие глаза вдруг потемнели, спрятались под припухшими веками.
– Мало? Что молчишь, Сема? – Михрюта самодовольно ухмыльнулся и закурил снова, пуская дым колечками.
– Где взял?
– Хе-хе-хе… Ишь ты – где взял… Где взял, там уже нет.
– Еще есть?
– С тобой мы квиты, Сема. Долг я тебе вернул, с лихвой. Да и не по карману тебе…
– Ты что, мой карман насквозь видишь?
– Да ладно тебе, не заводись… – Михрюта заерзал на стуле. – Мне нужен "купец" побогаче, с хорошей деньгой.
Семен, натянуто улыбнувшись, спросил:
– Так все-таки, сколько их у тебя? – кивнул на монету.
– Тебе-то какая разница?
– На нет и суда нет. Бывай здоров…
– Сема, я ведь серьезно… Посоветуй надежного человека при деньгах. Ты ведь в курсе…
– А ты откуда знаешь? – Яцышин побледнел от злобы. Ржавые точки крупных веснушек, которые прятались под загорелой кожей, вдруг густо высыпали на щеках.
