Здесь мы встретились с одним из самых странных и таинственных наших открытий – мумифицированной и невероятно высушенной фигурой, стоящей у стены. Она была более семи футов ростом, цвета темного асфальта и совершенно обнажена, если не считать нечто похожее на черный капюшон, слегка покрывающий голову и свисающий с обеих сторон сморщенными складками. Судя по размерам и общим очертаниям, это явно был один из древних Йорхи – возможно, единственный представитель этой расы, чье тело сохранилось в целом и нетронутом виде. Мы все почувствовали невыразимое волнение и возбуждение, только подумав о возрасте этого высохшего существа, которое, находясь в сухом воздухе склепов, пережило все исторические и геологические превратности этой планеты, чтобы оказаться связующим звеном с утраченными эпохами.
Затем, посветив фонарями и пристальнее вглядевшись, мы поняли, почему мумия сохраняла вертикальное положение. Ее щиколотки, колени, талия, плечи и шея были прикованы к стене тяжелыми металлическими обручами, так сильно изъеденными ржавчиной, что мы вначале не смогли различить их в полумраке с первого взгляда. Странный капюшон на голове и при ближайшем рассмотрении продолжал вызывать недоумение. Он был покрыт тонким слоем похожего на плесень пушка, грязного и пыльного, как многовековые паутины. Было что-то в этом капюшоне, я так и не понял что, отвратительное и отталкивающее.
– Клянусь Юпитером! Вот это настоящая находка! – воскликнул Октейв, тыкая фонарем в высохшее лицо, по которому как живые двигались тени в бездонных впадинах глазниц, в огромных тройных ноздрях и широких ушах, выступающих из-под капюшона.
Все еще держа поднятым фонарь, он протянул свободную руку и слегка дотронулся до тела. Каким бы робким ни было прикосновение, нижняя часть бочкообразного торса, ноги, кисти и руки рассыпалась в пыль, оставив голову и верхнюю часть тела все еще висящими в своих металлических оковах. Процесс разложения, видимо, протекал до странности неравномерно, поскольку оставшиеся части тела не подавали признаков распада.
Октейв вскрикнул от испуга и отчаяния, а затем начал кашлять и чихать в окутавшем его облаке коричневой пыли, плывущей с воздушной легкостью. Все отступили назад, чтобы избежать контакта с этим порошком. Поверх расползающегося облака пыли я увидел невероятную картину. Черный капюшон на голове мумии по краям начал извиваться и дергаться; он корчился в отвратительных судорогах, затем свалился с высохшего черепа и, падая, продолжал конвульсивно свертываться и развертываться в воздухе. Затем он опустился на обнаженную голову Октейва, который остался стоять у самой стены, будучи в расстроенных чувствах по поводу разрушения мумии. В это мгновение, в приступе необычайного ужаса, я вспомнил предмет, который при свете двойных лун отделился от теней Йох-Вомбиса, а затем при первом моем движении отполз назад как плод моего дремотного воображения.
