Но сейчас и так зима.
Жалобно воет ветер. Лессер прислушивается и говорит ему: отвали. Холодные волны хлещут пустынный берег. Что-то плывет по ледяному морю, что именно — он не может сказать. Все еще подозревает, что где-то рядом Левеншпиль на костыле или его адвокат. А может, это какой-нибудь новый шленда и от следов его идет дым? Будь я суеверным, я был бы в плохой форме. Он пишет, и ему вспоминается бессвязное прошлое, летучие образы. Смерть матери от несчастного случая на улице, когда он был еще совсем маленький. Она вышла за бутылкой молока и не вернулась. Смерть старшего брата на войне, что была до этой войны. Он исчез, «пропал без вести», и больше о нем ни слуху ни духу, ни прощального слова. А что, если он все еще ждет поезда где-нибудь в азиатских джунглях? Ненужные смерти. Жизнь такая хрупкая, мимолетная. Когда пишешь книгу, помимо всего прочего, помни о смерти; а потому главное — продолжать работать. Пожилой отец, которого он много лет не видел. Пожалуй, пора написать ему опять. Вот закончу книгу — слетаю навещу его в Чикаго. Он думает также о Хольцгеймере и некоторых других жильцах, которые жили и умерли в этом доме до того, как Левеншпиль издал приказ об Исходе. Лессер испытывает наплыв неестественных страхов — дневных страхов: что, если дневной прибавок к его рукописи украдут, вырвут на улице у него из рук, прежде чем он успеет положить его депозитом в банковский сейф; что, если это жалкое здание рухнет, как раненый гиппопотам, и изрыгнет его погибшие страницы; либо его самого схватят сзади за горло на лестнице метро и ограбят и он так и останется лежать там, не в силах доползти домой. Вот на его письменном столе его заброшенная книга, комната читает ее. На следующий день — Левеншпиль клянется, что Лессер уехал в Сан-Франциско, — сюда слетятся рабочие с инструментом, выпотрошат ломами внутренности, сердце дома (где он писал) и начнут рушить скелет. Что это — конец книги, эры, цивилизации? Поспешливой человеческой судьбы?
Он может поклясться, что слышит в холле воровские шаги, хватает из ящика кухонного стола хлебный нож, безрассудно распахивает дверь. Никого. Да и был ли кто-либо в действительности? Некто в негативе, как на фотопленке. Белая фигура черного, призраком бродящего по холлам. Он идет к врачу Айрин, и тот говорит ему, что он страдает от недостатка витамина B. Ему делают несколько инъекций, он чувствует себя лучше и пишет быстрее.
Однажды утром писатель, стоя на январском снегу, опоражнивает свою корзину для бумаги в контейнер с рваными краями перед фасадом дома и обнаруживает полный бочонок желтых комков машинописи. Пораженный ужасом, Лессер со звоном захлопывает крышку контейнера.
