— Мой сын рассказал мне все, о чем вы с ним говорили. Интересная история, однако странная. Потом я спрошу тебя кое о чем, а сейчас с тобой поговорит дон Винченцо.
— Возлюбленный сын мой, ты умеешь креститься?
— Да.
— Не можешь ли ты показать мне…
Бошко встал и перекрестился, но священнику этого было мало. Он все еще в чем-то сомневался.
— Хорошо, — сказал он елейным голосом. — А ты знаешь какую-нибудь молитву?
— Да.
— Я хотел бы услышать.
Когда Бошко прочитал «Отче наш», дон Винченцо опять спросил:
— А можешь ли ты назвать семь смертных грехов?
— Извольте.
И Бошко перечислил их все по порядку.
— Хорошо, хорошо, — довольно произнес дон Винченцо, — вижу, что ты принадлежишь к нашей вере. Скажи, где ты всему этому научился и кто тебя учил?
— Научила меня моя матушка на шхуне. Она была очень набожна и берегла для церкви ценные дары и много дукатов. Сейчас и она, и дары…
— Хорошо, хорошо, — перебил его дон Винченцо и обратился к помещику: — Синьор Марио, не хотите ли и вы о чем-либо спросить юношу?
— Пожалуй, на сегодня хватит. Однако мы еще не знаем, как тебя зовут.
— Бошко.
— Боско! Боско! Ну какое же это имя? Это слово означает «лес»!
— Не Боско, а Бошко, — поправил его Бошко. — На нашем языке это вовсе не «лес».
— Ладно, ладно. — И Марио повернулся к двери, возле которой толпились любопытные: — Скажите моему кучеру, чтоб принес сверток.
Вскоре кучер подал сверток: сильно поношенные штаны, пеструю рубашку и куртку с заплатами на локтях.
— Возьми, — сказал синьор Марио. — Оденься. Мы подождем тебя на улице.
— А куда вы меня повезете?
— Увидишь.
Синьор Марио и дон Винченцо вышли. Дверь за ними закрылась. Бошко оделся и сунул руки в карманы. В правом кармане был какой-то листок. Бошко вынул его. Это была записка, написанная по-итальянски. Он подошел к окошку и прочел: «Жди меня в Бари. Дальше поедем вместе. Никколо».
Коляска медленно катилась в сторону Бари по неровной извилистой дороге. Рядом с кучером, который лишь изредка подхлестывал лошадей, сидел Бошко. Разглядывая окрестности, он возвращался мыслью к тому, что пережил за последние два-три дня. Неужели он теперь один на белом свете и никогда не увидит своих близких? Неужели их парусник затонул? Тут он вспомнил про найденную в куртке записку. А если она адресована не ему? Если над ним подшутили? Вдруг это ловушка, западня? Что все это значит? Никколо! Кто он? Бошко неторопливо обернулся и спросил синьора Марио:
— Извините, синьор, как зовут вашего сына?
