Статью П. Блейк мы находим в ряду первоначальных англоязычных откликов на булгаковский роман, причем в ней дан сравнительный анализ двух переводов романа. Статья эта не утратила своего значения и сегодня. Во-первых. П. Блейк заявила в ней, что страдания Иешуа даны Булгаковым в трактовке, свойственной апокрифам, а, во-вторых, она полагает, что утверждение, будто «Мастер и Маргарита» — сатирический роман, не более содержательно, чем утверждение, будто «Преступление и наказание» Достоевского — детектив (25).
Канадский булгаковед Ричард У.Ф. Поуп в работе о роли Афрания в ершалаимских главах булгаковского романа замечает, что писатель не «просто так» создал сложнейшую систему параллелей между иудейскими и московскими главами, но проводил аналогию намеренно. Этот роман, по мнению Р.У.Ф. Поупа, которое он высказал в статье «Двусмысленность и значение в „Мастере и Маргарите“: Роль Афрания» (28), выстроен писателем очень четко топографически, поскольку можно проследить путь передвижения Афрания по Ершалаиму так, будто перед глазами карта города.
Тут, видимо, стоит сказать, что в англоязычном литературоведении роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» давно приобрел статус «современной классики». Этот роман принадлежит к тем произведениям русской литературы, которые как и «Раковый корпус» А. Солженицына и «Доктор Живаго» Б. Пастернака не просто интересуют литературоведов, а изучаются едва ли не во всех университетах и колледжах, где есть филологическая специализация (7).
В отечественном булгаковедении принято проводить параллель между изображением в «Мастере и Маргарите» двух городов — Москвы и Ершалаима. Так, А. Тан, говоря о картине Москвы в последнем булгаковском романе, считает, что с точки зрения топографии «Мастер и Маргарита» — прежде всего повесть о двух городах, то есть «книга отражений» (18). На противоположных полюсах действия в романе как бы установлены два зеркала, которые то загораются, то гаснут по мановению руки Воланда и в которых то вспыхивает «над черной бездной времени» изображение города «с царствующими над ним сверкающими идолами», то разбивается вдребезги закат в стеклах, обращенных на запад, к пряничным башням монастыря (18, с. 22).
Одно и то же солнце сжигает своими лучами колонны древнего дворца в Ершалаиме и каменную террасу Пашкова дома в Москве. «Одна и та же луна разваливается на куски в предсмертном видении Берлиоза и развертывает бесконечный сияющий путь перед сидящим в кресле прокуратором. Одна и та же небывалая, космическая гроза одновременно рокочет и над Воробьевыми горами, и над Лысою горой» (18, с. 22).
