– Зрел я чудь за Волоком, – скучая, перебил его воевода. – Небылицы ты плетешь, Анисий. С виду они люди как люди и весьма доброй души, незлобливые. И грабить-то их грех, сами все отдают... Только глаза у них совсем светлые, оттого и говорят – белоглазые...
Купец ухмыльнулся загадочно:
– Заволочская чудь тартарской не ровня. Хотя сказывают, одного корня они... В Тартаре за Рапейскими горами истинная живет, стародавняя, от сотворения мира. Земли она мало пашет, говорю, однако в горах великие норы копает, добывает руду всяческую, и более золото да серебро. Но цену ему вовсе не знает! В печах плавит и кует потом прикрасы женские, сосуды малые и великие, чаши, кубки и прочую обиходную утварь. Горшки у чуди, что в печь ставят, и те серебряные! А при сем, сказывают, живет скудно!
– Ох, обманывают тебя, Баловень! – не сдержал смеха Опрята. – Не бывает так, чтоб с серебра-золота ели, а есть нечего. Заманивают тебя в Тартар сокровищами несметными! И дурень будет тот, кто послушает да пойдет.
– Напрасно ты не веришь мне, боярин, – с обидой вымолвил Анисий. – Верный человек сказывал, нашего ушкуйного братства.
– Где же он зрел-то сию чудь?
– За Рапеями, в Тартарской земле. И личину сию мне привез, и засапожник, и еще кое-какие прикрасы червонного золота...
– Вот и снаряди его обратно в Тартар! Пускай добывает тебе сии богатства.
– Не послать его, брат Опрята...
– Отчего же?
– Стар больно, да и ослеп. – Глаз его, пристальный да неверный, выдавал, что хитрит купец. – Ушкуйник сей к ордынецам попал, потому и спасся, не сгинул.
– У ордынцев спасся?
– А что? Там, где побывал, ордынский полон раем покажется. Ведь он же из-под воли чародеев вырвался. Где довлела над ним сила поганая. У ордынцев несколько лет в земляной яме просидел, все клады свои берег, не выдавал. Чудь белоглазую-то он изрядно пограбил, а добычу схоронил в земле, в затаенных местах. Но почуял, смерть близка, откупился от хана, да уговорил его, чтоб умирать на родную землю привезли. И уж тут им отдал последний свой клад.
– Не верю я, Анисий, ни единому слову...
– Ну, добро, боярин! Покажу я тебе сего ушкуйника. Он при моем дворе дни свои последние доживает. Сам послушаешь.
– И ему не поверю. Из ума выжил старик и тебя заморочил.
Купец оставшимся глазом завертел от негодования, а в пустой глазнице даже что-то надулось.
– Да чем же еще тебе доказать правду? Вот те крест!
– Ну сам посуди, Анисий. – Воеводу от выпитого вина в сон поклонило. – Ежели бы сущ был сей народ в Тартаре, ордынцы бы давно пограбили его и золото твое червонное отняли. А поскольку я ордынцев пограбил довольно, то уж хоть одну вещицу чудскую у них добыл... Неужто ты лжи не зришь и не чуешь? Нюх ты утратил, Баловень, знать, сгинешь вскорости...
