— Так лучше, господин лудильщик? Он заставил себя улыбнуться:
— Ты мне нравишься во всяком виде, но твоя нагота напоминает мне о том, чего уж нет, понимаешь?
— Понимаю, — ответила она, но он знал, что она смеется над ним. Что она может понять, эта молодежь? Девушка подтащила к огню стул и уселась на него верхом, положив локти на высокую спинку. — Ты говорил что-то о людях, которые охотятся за моим отцом. Расскажи мне о них.
— Они все опасны — и многих я не знаю. Но Морак-вентриец мне знаком. От него нет спасения, и мне сдается, что он не в своем уме.
— Какое оружие он предпочитает?
— Саблю и нож, но он и стрелок отменный. И очень скор — нападает с быстротой змеи. Способен убить кого угодно — мужчину, женщину, ребенка, грудного младенца. У него прямо-таки дар к этому делу.
— Каков он из себя?
— Среднего роста, стройный. Любит зеленый цвет и носит массивное золотое кольцо с зеленым камнем — под цвет своих глаз, холодных и жестких.
— Буду следить, не появится ли здесь такой.
— Если увидишь его, убей сразу. Но ты его не увидишь.
— Думаешь, он не придет?
— Я этого не говорил. Лучше бы вам обоим уйти отсюда. Даже Нездешний не сможет победить всех, кто хочет его смерти.
— Ты недооцениваешь его, лудильщик.
— Ничего подобного. Просто я стар и знаю, как беспощадно к нам время. Когда-то и я был молод, проворен и силен. Но время медленно, как вода, что точит камень, отбирает у нас проворство и силу. Нездешний уже не юноша — а те, что за ним охотятся, находятся в полном расцвете лет.
Она кивнула и отвела взгляд.
— Значит, ты советуешь нам бежать?
— Да, и поселиться под чужим именем подальше отсюда.
— Расскажи мне о других.
И Ралис рассказал ей все, что слышал о Белаше, Курайле, Сенте и прочих. Она выслушала его молча, лишь изредка задавая вопросы. Убедившись наконец, что больше ничего от старика не узнает, она поднялась.
— Я приготовлю тебе завтрак. Думаю, ты его заслужил.
— И что же ты почерпнула из моих рассказов?
— Врага нужно знать. Только знание обеспечивает победу.
Ралис промолчал.
Нездешний сидел высоко на дубе, на сколоченном из досок помосте, и смотрел на запад, где далеко над холмистой равниной маячили шпили Касиры. Милях в четырех слева тянулась Кукурузная дорога, ведущая от Сентранской равнины на юг, к Дренану. Сейчас на ней почти не было движения — кукурузу уже убрали и ссыпали в амбары либо отправили на рынки в Машрапур и Венгрию. Все путники, которых он видел на дороге, ехали в Касиру или окрестные деревни.
