Долгое время ничего не происходило. Флаер стоял с распахнутой дверцей, а старик внутри то ли собирался с духом перед взлетом, то ли плакал там, уронивши лысую голову на облупленный овальный штурвал. Потом наконец коричневая рука, вылезшая из белой манжеты, протянулась, и захлопнула дверцу. Древняя машина с неожиданной легкостью и совершенно беззвучно снялась с площадки и ушла над рекой между обрывистыми берегами.
– Это Бадер, - сказал я. - Прощался. Пошли.
Мы вылезли из глайдера и начали подниматься по лестнице.
Я сказал, не оборачиваясь к Тойво:
– Не надо эмоций. Ты идешь на доклад. Будет очень важный деловой разговор. Не расслабляйся.
– Деловой разговор - это прекрасно, - отозвался Тойво мне в спину. Но у меня такое впечатление, что сейчас не время для деловых разговоров.
– Ты ошибаешься. Именно сейчас и время. А что касается Бадера… Не думай сейчас об этом. Думай о деле.
– Хорошо, - сказал Тойво покорно.
Домик Горбовского, «Дом Леонида», был совершенно стандартным, архитектуры начала века: излюбленное жилье космопроходцев, глубоководников, трансмантийщиков, истосковавшихся по буколике, без мастерской, без скотного двора, без кухни… Но зато с энергопристройкой для обслуживания персональной нуль-установки, полагающейся Горбовскому как члену Всемирного Совета. А вокруг были сосны, заросли вереска, пахло нагретой хвоей, и пчелы сонно гудели в неподвижном воздухе.
Мы поднялись на веранду и через распахнутые двери вступили в дом. В гостинной, где окна были плотно зашторены и светил только торшер возле дивана, сидел какой-то человек, задравши ногу на ногу, и рассматривал на свет торшера не то карту, не то ментосхему. Это был Комов.
– Здравствуйте, - сказал я, а Тойво поклонился молча.
– Здравствуйте, здравствуйте, - сказал Комов как бы нетерпеливо. - Проходите, садитесь. Он спит. Заснул. Этот треклятый Бадер его совершенно ухайдокал… Вы - Глумов?
– Да, - сказал Тойво.
Комов пристально, с любопытством глядел на него. Я кашлянул, и Комов тут же спохватился.
– Ваша матушка случайно не Майя Тойвовна Глумова? - Спросил он.
– Да, - сказал Тойво.
– Я имел честь работать с нею, - сказал Комов.
– Да? - Сказал Тойво.
– Да. Она вам не рассказывала? Операция «Ковчег»…
– Да, я знаю эту историю, - сказал Тойво.
– Чем сейчас Майя Тойвовна занимается?
– Ксенотехнологией.
– Где? У кого.
– В Сорбоне. Кажется у Салиньи.
Комов покивал. Он все смотрел на Тойво. Глаза у него блестели. Надо понимать, вид взрослого сына Майи Глумовой пробудил в нем некие животрепещущие воспоминания. Я снова кашлянул, и Комов сейчас же повернулся ко мне.
