– Это кто же, интересно, сказал? - Мрачно спросил Тойво.
– Да какая тебе разница? Вот у нас закваска взбунтовалась. Зачем нам искать причины? Все ясно: странники! Кровавая рука сверхцивилизации! И не злись, пожалуйста. Не злись! Тебе их шутки не нравятся, но ты же их почти никогда не слышишь. А я их слышу постоянно. Один только «синдром Сикорски» чего мне стоит… И ведь это уже не шутка. Это уже приговор, милые вы мои! Это диагноз!
Тойво уже справился с собой.
– А что, - сказал он, - насчет закваски - это мысль. Это ведь чп! Почему не сообщили? - Осведомился он строго. - Порядка не знаете. А вот мы сейчас магистра - на ковер!
– Шуточки все тебе, - сердито сказала ася. - Все кругом шу- тят!
– И прекрасно! - Подхватил Тойво. - Радоваться надо! Когда начнутся настоящие дела, станет не до шуток…
Ася с досадой стукнула кулачком по колену.
– Ах ты, господи! Ну что ты передо мной-то притворяешся? Не хочется тебе шутить, не до шуток тебе, и вот это особенно в вас раздражает! Вы построили вокруг себя угрюмый мрачный мир, мир угроз, мир страха и подозрительности… Почему? Откуда? Откуда у вас эта космическая мизантропия?
Тойво промолчал.
– Может быть, потому, что все ваши необъясненные ЧП - это трагедии? Но ведь ЧП - всегда трагедия! Загадочное оно или непонятное, ведь на то оно и ЧП! Верно?
– Неверно, - сказал Тойво.
– Что - есть ЧП другие, счастливые?
– Бывают.
– Например? - Осведомилась Ася, исполняясь яду.
– Давай лучше чайку попьем, - предложил Тойво.
– Нет уж, ты мне, пожалуйста, приведи пример счастливого, радостного, жизнеутверждающего чрезвычайного происшествия.
– Хорошо, - сказал Тойво. - Но потом мы попьем чайку. Договорились?
– Да ну тебя, сказала Ася.
Они замолчали. Внизу сквозь густую листву садов, сквозь сизоватые сумерки засветились разноцветные огоньки. И искрами огней обсыпались черные столбы тысячеэтажников.
– Тебе имя Гужон знакомо? - Спросил Тойво.
– Разумеется.
– А Содди?
– Еще бы!
– Чем то-твоему, замечательны эти люди?
– «По-моему»! Не по-моему, а всем известно, что Гужон - замечательный композитор, а Содди - великий исповедник… А по-твоему?
– А по-моему, замечательны они совсем другим, - сказал Тойво. - Альберт Гужон до пятидесяти лет был неплохим, но не более того, агрофизиком без всяких способностей к музыке. А Барталомью Содди сорок лет занимался теневыми функциями и был сухим, педантичным, нелюдимым человеком. Вот чем эти люди более всего замечательны.
– Что ты хочешь этим сказать? Что ты в этом нашел замечательного? Люди скрытого таланта, долго и упорно работали… А потом количество перешло в качество…
