— Пурдол? Но ведь город окружен.
Дундас прикусил губу, покраснел и отвернулся.
— Буду вам обязан, если вы не станете передавать этого дальше. Мне не следовало об этом говорить.
— Болтливостью я не отличаюсь. Можете быть спокойны.
— Очень вам благодарен. Это гнев заставил меня проболтаться. Карнак — великий человек.
— Не сомневаюсь. Ну а теперь, когда мы убедились, что можем доверять друг другу, вы ведь не станете возражать, если я проеду вперед и поговорю с моими спутниками?
На лице Дундаса отразилась крайняя растерянность, но потом он решился.
— Разумеется, поезжайте. И я с вами — мне тоже хочется проветриться.
Оба на рысях добрались до середины колонны. Карнак, заслышав их, обернулся в седле.
— Добро пожаловать, Нездешний, — усмехнулся он. — Ты немного опоздал — я рассказывал о Харгате.
— Дундас рассказал мне. А в вашем изложении присутствовали драконы?
— Пока нет, но я подумаю над этим. Поезжай со мной рядом. Выходит, вы с Гелланом старые друзья?
— Да, мы были когда-то знакомы, — сказал Геллан, — но не слишком близко.
— Пусть так. Скажи-ка, Нездешний, почему Братство преследует тебя?
— Я убил сына Каэма.
— За что?
— Его отец задолжал мне.
— Мне противно слушать! — взорвался Геллан. — Извините, генерал, но мне нужно немного размяться. — Карнак кивнул, и Геллан отъехал прочь.
— Странный ты человек, — сказал Карнак.
— Вы тоже, генерал, — с холодной улыбкой ответил Нездешний. — К чему вы стремитесь?
— К победе — к чему же еще.
— И к бессмертию?
— Не суди обо мне превратно, Нездешний, — улыбнулся Карнак. — Я отнюдь не дурак. Да, я тщеславен, я самодоволен, но моя сила в том, что я об этом знаю. Я лучший полководец и величайший воин всех времен. Да, я хочу бессмертия. И рыцарем, достойно принимающим свое поражение, я в истории не останусь — будь уверен.
Колонна двигалась почти всю ночь. К рассвету налетела внезапная гроза, и Карнак приказал остановиться. Над телегами поспешно установили навесы, люди укрылись от ливня.
Карнак не отпускал Нездешнего от себя, и тот не мог не заметить, что за ним неусыпно наблюдают двое солдат. Не укрылся от него и злобный взгляд, брошенный Карнаком на Дундаса, когда молодой офицер вернулся к своим людям. Но с виду генерал не выказывал никаких признаков дурного настроения. Забившийся под навес, мокрый, громоздкий и нелепо разряженный в зеленые, голубые и желтые цвета, Карнак по всем статьям должен был казаться смешным — а между тем не терял внушительности.
