Чудовищный разряд, который потряс все мое тело, устранил все сомнения по поводу результата этой неравной битвы. Громадный поршень вонзился в мое тело, дав ход какой-то адской машине. Это единственное сравнение, которое я могла сделать, потому что теперь регулярное, бесконечное движение вниз-вверх этого ужасного поршня, дьявольское постоянство которого напоминало мне слепое движение страшной машины,- это движение обрушивалось на меня. К сожалению, на этот раз я ощущала, что со мной делают, так как не было ни спасительной анестезии, ни потери сознания, которые облегчили бы мои страдания. Каждый болезненный толчок в мое тело точно регистрировался моей расстроенной нервной системой.
Я бы никогда этому не поверила: чудовищу удалось проникнуть в меня на две трети своей величины.
Этот прямой кол вонзался в меня все глубже и глубже, каждый последующий удар поражал меня все сильнее…
Туша, придавившая меня к матрасу, хрюкала, хмыкала, бормоча: "О, фантастика, чудо — какая прелестная маленькая п…, как будто сделана из резины… намного лучше, чем первый раз… хм, она тоже становится мокрой… неудивительно, с таким х…, как мой"
Меня начало тошнить. Я была потрясена не только болью и унижением, но и ужасной вульгарностью этого человека, которого я любила, а теперь испытывала к нему отвращение. Мне казалось, что меня пронзают все сильнее, что громадный кол истирает меня до крови, с каждым толчком становясь все длиннее и толще. Я больше не могла этого вынести. Меня охватила лихорадка, у меня возникали галлюцинации. Я видела снежный ландшафт, а потом — как будто плыву на парусной лодке в бурю. И эта страшная боль, разрывающая меня…
— Ну, малышка, разве тебе не хорошо? Это то, что называется хорошей е… Теперь ты можешь наслаждаться — я буду е… тебя, сколько тебе нужно. Требуется немало времени, прежде чем я кончу. Чем дольше, тем вы больше это любите.
Я задыхалась — из-за слез и рыданий мне не хватало воздуха. Из горла вырывался оглушительный визг, я вопила так громко, что даже это тяжело дышащее животное стало обращать на меня внимание.
Конвульсии, сотрясающие мое тело, судороги, побуждающие меня дергаться, очевидно, еще больше возбуждали моего партнера. Возможно, эти рефлексы моего страдающего тела усиливали его страсть, потому что остатки моего угасающего сознания позволили мне заметить: его член стал еще утолщаться и увеличиваться. Да, я могла ясно это ощущать, он стал еще тверже в моей ослабевшей плоти. Стало так невыносимо, что я попыталась схватить этот бесконечно тяжелый кол обеими руками и вытащить его их себя.
