— Ракету запускают, — спокойно объяснили ситуацию старожилы.
Я выбежал во двор. Весь остров освещен. В небо летело какое-то продолговатое пламя. Огонь, рассекая тучи, вскоре исчез. И сразу стало темно.
— Еще будут? — спросил я того, кто стоял рядом.
— Будут. Каждый день будут. База!
— Вот куда нас занесло, — услышал я знакомый голос. Обернулся и увидел Лупова.
— Страшная сила, — отозвался еще кто-то.
— Эти штучки нам известны, — компетентно заявил Миша, и все, кто услышал такое заявление Лупова, окружили его. Здесь были поляки, болгары, чехи. Он охотно рассказывал о строении ракеты, какие силы энергии несут ее к цели, чертил прутиком на земле детали, объясняя схему устройства. Люди слушали. А я думал о мучившей меня мысли: если здесь скрываются ракеты, то, видимо, нет и винтовых самолетов... Все гораздо сложнее, чем представлялось мне.
В бараке я прошел вдоль всех рядов, ища того курносого паренька, с которым встретился у вагонов с цементом. Отныне я проникся к нему полным доверием, с ним можно откровенно говорить об аэродроме и других запрещенных нам вещах. Но его в нашем бараке не оказалось.
Сон в эту ночь то и дело прерывался гулом взлетающих ракет. Не знаю, слышал ли я этот гул. Может, во сне видел вчерашнее огненное, лохматое видение в небе. И мне еще больше захотелось проникнуть на аэродром.
Утром, когда бригадиры формировали свои команды для работы, я без разрешения вышел из ряда и влился в группу, которая называлась «планирен-командой». Среди отобранных я не увидел ни одного знакомого мне человека, значит, никто меня не поддержит, если капо вдруг воспротивится. Но обошлось все хорошо: наша команда, рассчитанная на девять пятерок, двинулась совершенно в другом направлении, чем мы шли вчера.
Через несколько минут хода гул моторов слышался все громче и громче. Волнуюсь, боюсь, что вдруг заметят «новичка» и выгонят из ряда, отправят обратно.
Аэродром был отделен от лагеря капитальным ограждением, и наша колонна остановилась перед широкими воротами, за которыми стояли ангары и другие служебные помещения, свойственные аэродрому. «Вот тут мне могут дать от ворот поворот», — подумал я, жадно всматриваясь в стоянки самолетов. Бригадир подвел нас к свалке лопат, я, кажется, первый подбежал к ней. С лопатой в руках почувствовал себя рабочим «планирен-команды», стал в строй и ждал решительного момента. Казалось, вся моя жизнь теперь зависела от того, пройду я на аэродром или нет?
