Вдруг я явственно уловил шум авиационного мотора. «Неужели недалеко аэродром?» — подумал я, и, словно подтверждая мою мысль, загудели другие моторы. По их «голосу» я определил, какие самолеты стояли на аэродроме: истребители и бомбардировщики.
Море, аэродром... Самолеты разных назначений. Мне что-то сдавило горло. Хотелось все это увидеть собственными глазами. Ведь с аэродромом связана моя, никому неведомая тайна. Но это не совсем точно: никому, кроме Димы Сердюкова...
* * *
В новом лагере было много бараков, все они набиты людьми. Нас изолировали от тех заключенных, которые ранее поступили сюда, а все, что было вне казармы, оставалось тайной. Нам, конечно, хотелось знать, где мы точно находимся. И вот когда из наших людей стали отбирать сапожников и портных, один из распорядителей лагеря спросил:
— Кто умеет ремонтировать обувь?
Я тут же взглянул в сторону Зарудного. Он же сумеет обивать гвоздями деревянные башмаки? «Говорите», — шепнул я ему. Зарудный выкрикнул: «Я!» Отозвался еще кто-то. Человек пять из новичков тут же направили в мастерские. Мы обрадовались такому событию, надеясь, что вечером от них услышим некоторые новости.
Объяснив расписание дня и обязанности, погоняли нас в строю и, добившись от каждого заключенного определенного темпа в выполнении распоряжений, необходимых для работы, расписали всех по блокам и штубам.
Однажды перед строем появилось какое-то начальство. Высокий, толстый с большим носом на крупном лице, в длинном расстегнутом плаще, новой фуражке человек прошелся вдоль колонны и остановился посредине. Около него стоял врач в белом халате, надетом на теплую одежду. Он был похож на утрамбованный мешок. Рядом а ним — два санитара в одежде заключенных.
Переводчик объяснил, что сейчас комендант и врач будут производить осмотр новых рабочих. Для этого каждому из нас надо пробежать мимо них, держа руки «по швам», и обязательно с бодрым видом. Приближаясь к коменданту, надо быстро и громко произнести свой номер.
Я пробежал, назвал свой номер и стал на место. Процедура эта длилась довольно долго. Закончив осмотр, комендант произнес речь:
— Работать надо не покладая рук, а кто будет плохо работать, тому назначат строгое наказание.
В нашем блоке поселили Диму Сердюкова, Мишу Лупова — молчаливого человека, инженера из Москвы, Фатыха, которого все называли Федей, и еще несколько заключенных. Мне было приятно, что именно такие товарищи стали моими соседями, и в то же время неспокойно на душе. В каждом Димином взгляде на меня я читал: «Помню, знаю, кто ты такой. Летчик!»
