«Не надолго нас хватит стоять при такой убыли!» — с горечью подумал Михайло и посторонился — мимо поспешно уносили в крепость побитых белгородцев, уводили под руки тяжелораненых.
Освещенная двумя кострами у ворот, русская дружина казалась печенегам столь малой против их несметного числа, что, едва передохнув, они кинулись продолжать сечу, теперь уже до полного истребления упрямых русов. К высвеченным кострами воротам крепости хлынули стеной черные всадники.
— Сомкнись! — закричал воевода Радко. — Копья — в землю!
Михайло опустился на правое колено, устраиваясь поудобнее. Русичи укрылись щитами, а копья склонили впереди и чуть вверх, на уровень конских шей. Концы копий уперли в землю, чтобы не соскользнули, когда конь ударится грудью.
— Спеши! Гони за смертью! — со злостью выкрикнул Михайло, видя, как на него неудержимо накатывается печенежский всадник, пригнувшись к гриве коня: опасается встречной стрелы.
Тонко хрустнуло, сломалось сухое древко, а над головой Михайлы замелькали копыта вздыбившегося коня. Рухнул замертво скакун, едва не сбил под себя вместе с хозяином и Михайлу.
— Берегись, Михайло! — закричал рядом ратай Антип. Кузнец отпрянул на шаг, щитом едва успел прикрыть голову. Щит дернулся от сильного удара: это уже другой всадник занял освободившееся место перед русичами, да воевода Радко и его сбил копьем, достал через плечо Михайлы. Рядом вскрикнул и повалился на землю под копыта степного коня незнакомый Михайло ратай, а из вспоротой копьем груди на белое платно густо пошла кровь.
Перед строем русичей бились в предсмертных муках израненные кони, выбирались из-под них перемятые и покалеченные всадники, спасаясь теперь не от меча или копья русича, а от тяжелых копыт своих коней, гибнущих в свалке. Печенеги ярились в криках, топтали своих же павших, в неудержимой злобе рубили русичей и рвались к открытым воротам города.
— Мужайтесь, братья! — кричал воевода Радко, подбадривая дружину. — Не ломайте строя! Нам уходить нельзя! Наши братья там, за спинами печенегов! Их дождемся либо костьми ляжем!
* * *
Вольга не мог устоять на месте. Сжав в руках сулицу, он суетился на помосте от страха за исход сечи там, под стенами, совсем близко от раскрытых ворот Белгорода. Что будет, если падет дружина? Кто тогда прикроет крепость? Не много дружинников осталось с посадником на стенах, только те, кто были легко ранены у Роси. Лучшие ратники вышли в поле с воеводой. Вольга страшился до гадкого озноба на спине, а глаза, помимо воли, следили за скопищем дерущихся за рвом. Вдруг качнулась людская стена немного от рва, а потом ближняя часть осталась на месте, а дальняя оторвалась и попятилась назад, к сторожевым кострам в степи.
