Ночь упала внезапно. Таллури так до сих пор и не привыкла к этому: в Тууле вечера были длинными, день медленно перетекал в ночь, и не такую угольно черную, а будто разбавленную молоком. Настоящей ночью считалась только Зимняя Ночь. Она приводила с собой и Зимний Сон.
Первые же звезды были пойманы в окуляр. Они не увеличились уж очень сильно, но приблизились, засияли ярче, сочнее, будто заиграли всеми гранями драгоценные камни. В Тууле таких камней было много. «Вулканы, — говорил ее отец, — выбрасывают из недр земли древние породы». Вулканов в Гиперборее тоже было много. И вулканов, и дорогих камней… Однажды отец привел всю семью на Главную Пристань, и она увидела высокий ритуал — в далекие Дель— фы отправляли дары Гипербореи. Огромный, немыслимых размеров поднос со сверкающей россыпью драгоценностей, в числе множества других великолепных даров, несли на плечах восемь силачей. Несли по всему городу — чтобы все граждане могли увидеть и оценить это щедрое приношение и насладиться своей причастностью к ритуалу: дар, по традиции, посылался от имени всех и каждого в Тууле. Радостно переливались на солнце изумруды, алмазы, рубины, сыпались во все стороны многоцветные искры…
Кажется, Таллури в конце концов задремала, невесть каким образом усевшись бок о бок со жрецом и даже («О, Единый! Как непочтительно!») умудрившись устроиться головой на его коленях. Она отпрянула от него за какое-то мгновение до того, как жрец сухо произнес:
— Спускаемся.
Она устала и лишь вяло переставляла ноги со ступени на ступень. Стало немного грустно и невыразимо жаль расстаться с Энгиусом прямо сейчас: ведь его присутствие наполнило ее жизнь чем-то необыкновенным!
В непроглядной темноте пришлось перейти на интуитивное зрение, так как ровным счетом ничего не было видно. Но интуитивное зрение отбирало много сил, а она не ела и не пила целый день, и потому, как только ее ноги коснулись травы у подножия башни, они тут же подкосились — Энгиус едва успел передать ее жрецам Храма Жизни.
* * *
Много лет спустя, пользуясь редкой для Энгиуса минутой расположения, она спросила:
— Что ты подумал тогда обо мне?
— На башне?
— Да. Я хотела, но не имела права прочесть твои мысли.
Он усмехнулся:
— Глупое создание. Ты бы и не смогла! Заработала бы сильную головную боль, а если бы настаивала — болевой шок но не смогла бы. Впрочем, хоть ты была тогда и не обучена этим правилам, но интуитивно почтительна. Это понравилось мне. В Атлантиде встречаются наглецы, которые так и норовят залезть в твои мысли. А это запрещено. «Лекарство» от наглости я выдаю сразу. Надеюсь, до смерти никого не «залечил». А на башне…
