Он принялся вертеться, переворачиваться и выкручиваться и ничего уже не видел в бурлящей ледяной воде. Наконец он кое-как вынырнул на поверхность, вскарабкался на берег и без сил распластался на земле, прислушиваясь к тому, как медленно утихает боль в сердце. Потом он побрел домой.
— И получил подзатыльник! — вскричал Брайан. — Правильно? Спорим, отец задал ему взбучку!
— Верно, — кивнула Софи. — А потом…
— Постой! — перебил Брайан. — Не подсказывай. Яблочный пирог, верно? Его мама дала ему кусок яблочного пирога.
— Нет, — хитро прищурилась Софи.
— Как? — Брайан был обескуражен. — Не дала яблочного пирога? Но разве она не захотела накормить его пирогом за то, что он остался жив? Не дала пирога?
— Нет, в тот раз пирог был черничный. Просто яблоки кончились.
Когда Софи закончила рассказ, Брайан подумал вслух:
— И почему, черт возьми, Бомпи вечно лезет в воду?
— Как? Что ты имеешь в виду? — насторожилась Софи.
— Если в воде с ним постоянно случаются несчастья, зачем он всегда суется в воду? Казалось бы, должен держаться как можно дальше от воды.
Софи сидела, плотно сжав губы, и внезапно показалась мне такой беззащитной, что я не выдержал:
— Может, именно поэтому Бомпи и стремится к воде…
Софи смотрела на меня полными слез глазами.
— Возможно, он и боится воды, но продолжает встречаться с ней, потому что должен… Он должен доказать…
— Что доказать? — поторопил меня Брайан.
— Не знаю. Но если ты думаешь, если борешься с тем, что тебя больше всего пугает, тогда, наверное, ты избавляешься от страха. Тебе не кажется?
— Ну, это глупо, — пожал плечами Брайан. — Если чего-то боишься, значит, на то есть причины, и лучше держаться от этого подальше. Я так думаю.
Софи не отвечала. Она отошла к леерному ограждению борта и стояла там, как обычно, глядя в морскую даль.
Утром я проснулась с неожиданной мыслью: я ненавижу море, и море ненавидит меня. Странная мысль. У меня вовсе нет ненависти к морю.
Дядя Стю возился на камбузе, когда я вошла, чтобы поесть. Мы с ним редко видимся. Когда он спит, я на вахте, а когда он на вахте, сплю я. Поэтому у нас прекрасные отношения.
Мне было страшновато остаться на камбузе вдвоем с ним. Не знаю, о чем с ним говорить. Поэтому я решилась спросить его о Розали.
— Вы когда-нибудь видели Розали? Ту Розали, о которой нам рассказывал дядя Док?
— Конечно, — кивнул Стю.
— Дядя Док сильно ее любил, правда?
— Мягко сказано.
Дядя Стю погрузился в свои списки, одно вычеркивая из них, другое добавляя.
